Вскоре я познакомился с Игорем. Его пересадили за третью парту, я сидел перед ним за второй, у окна. Сначала мы помогали друг другу на контрольных и диктантах, потом стали общаться на переменах и вместе возвращались домой. Игорь жил недалеко от меня. Иногда он заходил ко мне после школы и мы вместе обедали. Я снабжал его польской жвачкой, которой у меня было в избытке. Постепенно мы сдружились. Мы виделись после школы почти каждый вечер. Он так же, как и я, рос без отца. У нас появилось совместное увлечение – музыка. Игорь был вхож в круги районных меломанов. Тогда иметь в своей фонотеке Depeche Mode или Alphaville было престижно. Некоторые прогрессивные личности нашего двора группами шастали в темноте с магнитофонами, из которых неслись модные ритмы «новой волны». Я несколько раз примыкал к таким подвижным громким компаниям, но долго там не задерживался, поскольку всегда сторонился разрушительных инстинктов толпы, громившей в пьяном угаре веранды детских садов и окна нашей же школы.
К девятому классу я забросил рисование и ограничился беглыми зарисовками на клочках бумаги и в конце толстых тетрадей. Видя моё растущее пристрастие к современной музыке, моя мать подарила мне на день рождения громоздкий тайваньский плейер. Я ходил с ним в школу, брал его по вечерам на улицу, иногда засыпал с ним и утром находил его на столе рядом с запиской: «В школу не опаздывай. Одевайся теплее. Обед – в холодильнике. Меня не жди. Приду поздно. Целую. Мама».
Бывало, она не приходила вообще. Она стала позволять себе это, когда я был уже вполне самостоятельным и мог понять, что она занята устройством своей личной жизни. Иногда к нам домой приходили её подруги. Они работали с ней в турбюро. Реже нас посещали мужчины, преимущественно средних лет. Они тоже имели отношение к Анжелиной работе. Мне они дарили гоночные машинки, импортные авторучки или – вовсе необъяснимо – резиновых солдатиков. Это был их простой стратегический ход, они хотели на всякий случай мне понравиться, что в дальнейшем могло им пригодиться. Я принимал их подарки с полнейшим безразличием. Анжелу это, конечно, не радовало, но она не решалась провести со мной разъяснительную беседу по поводу того, как мне следует себя вести с её хорошими знакомыми. Зная, что я и так обделён её вниманием, она всячески стремилась удовлетворить мои растущие потребности и покупала модные брюки и свитера, пластинки и румынские рубашки в крупную клетку. Однажды она принесла мне пахучий ананас, который ей подарили иностранные туристы. Это шершавое сладкое чудо долго стояло у нас на кухне. В день рождения Игоря мы разделались с ним в два счёта.
