Одно крыло здания школы, где работала мать, и где учился я, занимало музыкальное училище. Мать попросила одного из преподавателей взять меня в класс, чтобы я не болтался без дела по коридорам и во дворе. Никто никогда в моей семье не занимался музыкой и не имел никакого отношения к искусству. Со стороны матери – одни инженеры (точно известно до прадеда, начальника Новороссийских паровозных мастерских), со стороны отца – полковники (советские, красные, белые, царские, казачьи) до незапамятных времен.
Мать любит рассказывать, как Наталья Васильевна (этот преподаватель) говорит ей: "Да у мальчика отличные данные! Жаль, что он такой возрастной".
И вот я уже в белой рубашке выхожу к роялю перед строгим капризным жюри в малом зале консерватории. Мама волнуется во втором ряду. Папаша в парадной форме уверенно улыбается мне. Мы: мальчики в белых рубашечках и разноцветные девочки в концертных платьях, не все из нас выше рояля. Наталья Васильевна меняет подставочки – каждому по росту. Примерно вот так. То есть случайно все произошло.
Жеке неприятно слышать это. Жека самоучка, хоть и талантливый. Мой рассказ раздражает его. Он выходит из себя:
–Вам, людям из высших слоев общества, не понять, как все устроено у нас.
–Почему? – меня всегда удивляет то, что он искренне считает меня человеком "из высших слоев", я даже иногда начинаю в это верить. Как приятно, что всегда найдется тот, для кого мы "высшее общество". Это слегка напоминает мне Анюту, только она думала о "высшем обществе" с восторгом и предвкушением, а Жека думает с раздражением. Поэтому я улыбаюсь.
–Чего ты ржешь? – раздражается Жека, – Со мной не могло произойти такой случайности! Я не мог выходить в белой рубашке к роялю, понял? Потому что у моей мамаши нет знакомого преподавателя музыки! Потому что ей в голову не могло прийти отдать меня в музыкальную школу! – Жека очень любит мать, постоянно винит ее в том, что жизнь не додала ей и ему, что она бессмысленная безвольная курица, до слез, до срыва. Перечень претензий довольно длинный: не научила, не проследила, не заставила. Об отце он не думает, поэтому и претензий к нему не имеет.
С Жекой я впервые задумался: а кто воспитал меня? Вроде никто не напрягался особенно. Но и не упускал. Получается много воспитателей: мать, отец, Великая Степь, Никсон, Наталья Васильевна, деды на кухне, Таня, жаворонок, книги, я сам, в конце концов. Ну да, мне повезло. В детстве я не знал ни насилия, ни наказания, ни горя. Меня окружали молодые здоровые люди. Никто из окружающих не кричал на меня, даже не говорил со мной неуважительно – я был сыном командира части, ну примерно принцем той маленькой цивилизации. Ну, то есть я вырос в неведении как Будда. Но все-таки благодаря именно книгам и школе, мое детство прошло не в такой плотной изоляции, как детство Будды. Поэтому к тому времени, когда в юности я столкнулся с миром, я уже научился на него класть.
