–Это потому что ты вращаешься в таком обществе, – сказал я.
А я сразу понял Толстого. Мне не надо объяснять, что такое «простой человек», потому что я лично знаком с несколькими. Кстати, а вы лично знакомы с человеком, о котором можно сказать, что он "простой"? Во время учебы в институте летом я подрабатывал на стройке помощником сварщика. С моим напарником—сварщиком у меня сложились отличные отношения. Единственно, своей тупостью этот парень иногда пугал меня в прямом смысле. Он без тени задумчивости мог начать резать балку, сидя на ней верхом на высоте десятого этажа. Поэтому думаю, он уже убился, тупость не проходит с годами, но я с удовольствием вспоминаю наши беседы после обеда. Поднявшись на крышу (лето, тепло, под нами Москва), сытые и слегка сонные, мы ложились на теплое покрытие, и мой товарищ начинал рассуждать. Он любил философию. Он тащился от своей логики. Просто восхищался каждым словом.
– Вот скажем, ты изучаешь компьютеры, – говорил он.
–Ну, – говорил я, уже чуя подвох.
–А компьютер заставит поле больше родить!?– торжествующе восклицал он.
Я пожимал плечами.
–Видишь! – радостно продолжал мой товарищ.
–А то, – отвечал я.
Как и положено русскому "простому человеку", мой товарищ сидел. Не посидишь или в армии не послужишь, простым до конца не станешь. Причем мы лежали на крыше с видом на набережную Яузы и Матросскую тишину, где он провел пару лет. Сидел он, понятно, за глупость – украл две покрышки. По году за каждую. Он баловал скупыми воспоминаниями из тюрьмы.
–Тебе не понять, что такое женщина, – говорил он.
–Расскажи, – просил я.
–Вон в том доме девка выходила на балкон голая и перед нами гладила себя. А мы всей тюрьмой дрочили. Вот это женщина!
–Согласен, – говорил я. Только представить, сколько народу кончало одновременно!
–А знаешь, какой момент в жизни? – спрашивал он.
–Не—а, – отвечал я.
–Перед освобождением на пищеблоке сделали с парнями салат, ужин, водки.
–У—у—у, – говорил я.
–Поэтому еда – это первое дело, – делал он вывод.
–Сто процентов, – отвечал я. Хотя тут он путал явно, не замечал, что запрос на свободу был более первичен, чем запрос на еду. Ну не затевать же спор теплым летним днем после обеда на крыше?
Благодаря тюрьме он получил определенный авторитет, узнал жизнь, познакомился с нужными людьми, короче, встал на ноги. По экстерьеру был он такой красавчик хорошей русской породы. По окончании работы после душа он перед зеркалом любовался собой – надувал мышцы.
