– Извини, брат, ― покаялся Тим, склоняясь над псом, ― не хотел так сильно. Ты не волнуйся, я тебя тут не брошу.
Глаза кобеля застилали настоящие слёзы. Он силился подняться на переломанные лапы, в горле клокотало рычание, похожее на рыдания.
– Сейчас, друг, потерпи немного, ― негромко сказал Тимофей. Он перекинул через голову длинную ручку спортивной сумки с вещами, опустился на корточки и постарался ловчее подхватить собачье тело, так, чтобы не причинить дополнительных страданий. ― Ну, ты и слон, дружище, ― пропыхтел он, поднимаясь. ― Надо было кого полегче поискать: котёнка там или кутёнка, ― приговаривал Тим, направляясь к дороге. ― Ты понимаешь, ― продолжал он разговор со своей ношей, ― у собак самое слабое и болезненное место ― суставы лап. Знал бы ты, что я это знаю, поостерёгся б так впрямую прыгать.
Кобель, словно понимая, что ему помогают, больше не скалился, только подёргивал лапами и скулил.
Водители трёх остановившихся машин отказались брать собаку в салон, остальные пролетали мимо без остановки. Пришлось транспортировать калеку на автобусе.
Городок был маленький, и государственная ветеринарная клиника существовала в нем в единственном экземпляре. Продолжение этой истории ― знакомство с местным ветеринаром было закономерным, необходимым и вполне приятным.
Тим ввалился в пустой коридор лечебницы с собакой на руках, к счастью посетителей не было, и громко позвал:
– Помогите скорее! Я, блин, на работу опаздываю!
Из кабинета с табличкой «Операционная» выглянула миниатюрной симпатичной шатенкой с правильными чертами лица, миндалевидными карими глазами и плавными движениями. Она распахнула дверь «операционной» и велела положить пса на металлический смотровой стол. Девушка оказалась общительной и любознательной без навязчивости. Тим отметил для себя, что звериный доктор, попутно занимаясь лечением пострадавшего пса, задавала вопросы и выслушивала ответы собеседника с такой искренней заинтересованностью, что прерывать разговор не хотелось. На её бейджике значилось: «Илона Валерьяновна Дмитриева, ветеринар». Она попросила придержать собаку, пока та не уснёт от наркоза. Глядя, как вправляются суставы и гипсуются лапы, Тим завёл беседу.
– Тут.. это..такое дело. Иду, значит, через пустырь, а он лежит, скулит. А вокруг, значит, уже трое других крутятся. Он, понятно, рычит на них, а сделать-то, не может ничего. Вот я и…это.. пожалел. Загрызут же, падлы, своего же и загрызут. Подохнет, бедняга. Жалко.
