– Не сдашь, ― усмехнулась девушка, ― ты же юрист, хоть и недоделанный. Понимаешь, что уже соучастник: проводку повредил, условия для хищения создал, ― Илона отошла на пару шагов, ― меня постороннего человека на охраняемый объект привёл, коньяк со мной пил. Пил-пил, ― прервала она готовое сорваться с губ Тима возражение. ― И ты мне поможешь! ― с нажимом добавила она. ― Ты что же думаешь, тебя не проверили за эти два месяца? Не наблюдали за тобой? Скажу тебе по секрету, что даже твой психологический портрет составили. Вот так. И мне доподлинно известно, на что ты способен, а на что нет. ― Илона презрительно скривилась. ― Ну, и наконец, не в первый раз это для тебя. Ты же сидевший.
Тимофей вскинулся:
– Откуда…
– Оттуда, Тимушка, ― девушка снисходительно посмотрела на парня, ― я же сказала, что всё про тебя знаю. Ну, а на непредвиденный случай, учти, ― она взяла в руки подсвечник, ― я ведь могу сейчас свечки эти для поджога использовать ― и привет! Пока ты тушить будешь, я убегу, а ты оправдывайся потом. Ну, может, по-хорошему решим?
Илона, сощурившись, пронзительно смотрела на Тима.
Он тяжело вздохнул, водрузил коробку на место. Недоверчиво спросил:
– Чё, правда? Кто-то того…в моей личности копался?
–Конечно, ― подтвердила девушка, ― ещё в клинике, когда ты покалеченного кабысдоха притащил и проболтался, что охранником именно в музей идёшь, я твой профиль просчитывать начала. Потом психолог подключился. Так что?
Тим набычился, мрачно процедил:
– Я в тюрьму не хочу. А за это точно посадят.
– Не посадят, ― погладила его по плечу девушка, ― потому что не узнают. Давай быстренько дело сделаем, ― продолжила она. ― Я свечи подержу, а ты табакерки поменяй.
Тимофей подчинился. Закончил подмену свёртков и поставил коробки на место.
– Вот и умничка, ― похвалила его Илона. ― Пошли наверх, закончим ужин, допьём вино, и я уйду. А ты останешься следы заметать, ― добавила она страшным шёпотом.
– Не торопись, ― отозвался Тимофей, забирая из рук девушки подсвечник одной рукой и жёстко сжав её предплечье другой, ― сперва ты мне расскажешь, на кого работаешь, сколько я получу и когда. Не сама же ты эти табакерки сбывать будешь, это ж не мелочёвка. Поджечь ничего не позволю, не надейся.
– О! таким ты мне очень даже нравишься, ― Илона улыбалась, хотя на душе у неё стало неспокойно. Она ещё не поняла что именно, но что-то изменилось. ― Хорошо, будь по-твоему, расскажу немного, но чего нельзя, не обессудь, не узнаешь.
