– Эх, Саньк, крепок у тебя табак-то, я курнул, так до самой прямой кишки достало!
– Будешь крепок! Он у меня на самой крайней гряде к бане рос, его дымком и паром обдавало, – расхваливал свой табак Санька.
– Ты, Гришк, на какой неделе пойдёшь говеть-то?
– На Вербной!
– А ты?
– А я вместе с девками на Страсной уговорился!
– А я слышал, за Миньку Савельева на Пасхе сватать будут.
– И я слышал, у них ещё в масленицу было всё договорено.
– Минька-то девок-невест к себе в дом в гости брал.
– Федьк! Правда, что ли, он хочет на вашей Маньке женится?
– Чай мне не жаль, вот бы скорее на свадьбе погулять! – смеясь, высказался Федька Лабин.
– Робя, а робя! Я слышал, завтра в избе-читальне будет спектакля! – буркнул Ванька Терёхин, до этого сидевший молча. Его неумелое известие вызвало подковыристый смех у всех присутствующих.
– Да вовсе не спектакль, а кино! – поправил его Федька.
– А какое? – спросил Панька.
– Да вроде «Счастливые горшки».
– Эх, в прошлый раз интересное кино-то было!
– Больно забавно, как тот портной рыбу в реке удил и чуть с лодки не утонул.
– А как он бежал, да утюг-то потерял!
– Одним словом смехотура и только.
Ребята-парни улыбались, смеялись, спорили, курили….
Всех изобретательней, в этом деле, оказался все тот-же Санька Шевирушка – белобрысый, лицо обличьем как у овцы, глаза навыкате, как у козы, не в меру развязно-вертлявый парень. Да и как ему не быть вертлявому проказнику, когда он все время живёт в безотцовщине – «на воле». В семье его никто не одергивает, никто не ущемляет, никто не укрощает. Мать его сомнительного поведения в морально-нравственном отношении. Колька, брат, с ним не связывается. Сидя здесь, в токарне, Санька взатяжку выкурил в один приём сразу две папироски. Он с особенным искусством выпускал дым изо рта, причудливыми колечками. Как запаленная лошадь выпускает клубами пар из ноздрей, так и Санька пыхал из носа табачным дымом.
Искусству причудливо пускать табачный дымок, он научился давно. Прошлым летом, во время купания на озере, находясь по грудь в воде, он закурил. Набрав полон рот табачного дыма, он нырнул в воду. Дым, выбиваясь из воды, пунктирно обозначал направление движения Саньки под водой.
Вылезши из воды, уже в улице, Санька с разрешения хозяина лошади, для забавы людей, смехотворно стал управляться в умении запрягать лошадь в телегу.
– Эт и я сумею! – заявил он, увидя, как Костя Хорьев, стал запрягать свою лошадь в телегу.
Санька стал комедийно упражняться в приёмах запряжки. В начале своего представления, он ввел лошадь в оглобли головой к телеге и стал запрягать её, надев хомут клещами к плечами её, дугу стал накидывать не слева направо, а наоборот. Вообще, он всю запряжку старался произвести шиворот-навыворот. Смотря на эти проказистые приёмы, присутствующая тут публика задорно смеялась. Парни, поджимая животы, катались по земле хохотали. Мужики сдержанно улыбаясь гоготали.
