— Катер в кильватере! Дистанция семь кабельтовых! м-м, сокращается! Скорость восемнадцать-двадцать узлов! Команда восемь… девять человек!
— Кормовое орудие — к бою!
— Так, — сказал Колчак. — Приехали. А как ты будешь без прицела стрелять по движущейся цели? Через ствол наводить?
— А что? Пока они в кильватере на дистанции — угловой скорости не имеют. Сближение учтем! Ор-рудие! Взрыватель осколочный!
— Погоди, а ты им взрыватели дал?
— Черт!!! — закричал Ольховский и понесся в каюту.
— Спокойно, — сказал Колчак, хотя рулевой и лоцман интересовались происходящим без всякого беспокойства, как будто к ним это не имело никакого отношения. — У нас есть минуты полторы-две. Как бы не утопить кого не того, а? Сигнальщик! Кто там в катере? Разбираешь?
— Да вроде все молодые ребята, товарищ капитан первого ранга.
— Я тебе дам «вроде»! Оружие есть?
— Да вроде не вижу.
— Еще «вроде» — убью! Есть или нет?!
— Никак нет! Оружие не наблюдаю!
На корме Ольховский, присев на корточки, ввинчивал в снаряд взрыватель. Ввинтив, он топнул, проорал жуткий мат и побежал в каюту за установочным ключом, закрепленным в цинке.
— Дистанция четыре кабельтовых!
Ствол орудия опустился, ловя цель.
— Уничтожить его профилактически, — с сомнением сказал Колчак. — Не знаю даже. Нет катера — нет проблемы.
Он набрал воздуха и заревел в громкую трансляцию:
— На катере! Глуши мотор! Не подходить! Буду стрелять!
Услышали или нет, но катер резко повернул, показав красное днище, и продолжил преследование размашистым зигзагом. Стрельба стала невозможна.
— Ты что сделал!!! — надсаживаясь, затряс кулаком Ольховский.
— Да, — сказал Колчак. — Без прицела, без автомата стрельбы, без дальномерного поста, — да. Думаю, это они возню у орудия заметили.
— Автомат! — сообщил сигнальщик. — Вижу у одного автомат… вроде, АКМ—47. И два пистолета… вроде, ТТ.
— Пиздец тебе, — сказал Колчак. — Я предупреждал — вроде.
— Есть! Виноват!
— М-да. Родине нужны герои, а рожает идиотов. Плюс — цель понял. Минус — а чем воевать-то будем? Сальдо — минута на размышление.
Ольховский взлетел над трапом, легкий и страшный, как дух мщения.
— Потом, потом! — поспешно парировал Колчак. Он закурил, оскалился и сам себе задирижировал сигаретой:
— Так!!! Боцман! Все ведра наполнить мазутом — и на палубу! Жив-ва!!! В машине! Мознаим! Давай шланг к паропроводу — и чтоб достал до борта палубы! Ты понял меня?! Док-тор-р! С бинтами на палубу!
— Чистый адмирал Ушаков! — восхитился лоцман.
