Мемориал августа 1991 | страница 17



Вернувшись, домой Эдуард Арсеньевич, к радости Леры, не помышлял о точении своего двухвершкового. Лера, пощелкав программы на двухметровом телевизоре, отправилась принимать ванну, нежась в обилии белоснежной пены. Эдуард долго и нервно искал нужную ему визитку, когда нашел, успокоился, лег на диван, закрыв глаза и повторяя про себя.

– ‘’Смышляев Иннокентий Иванович ‘’.

Утро пробудило в Эдуарде страх, который проснулся вместе с первым глотком капучино. Дома все было хорошо. Прошедший вечер успокоил нервы, но нужно ехать на службу, там то и обитает неизвестно откуда взявшийся страх в виде черно-белых, мрачных людей. Еще и Процентов – сучий потрох. Но этот, ладно, бог с ним, пока что. Хотя сегодня точно вызовет, чтобы как следует покрутить…

Эдуард вошел в спальню, там возле огромного зеркала одевалась Лера. Ее облик резанул измученный мозг, была она облечена в белье матово белого цвета с прозрачными вставками на сосках и части лобка. Внимательно подбирала нужные на сегодня колготки. Эдуард представил себе жирную рожу Процентова разглядывающего его секретарку.

– ‘’Заберет сука, обязательно заберет‘’.

Эдуарду захотелось заплакать от бессилия. Он на какое-то время забыл о черно-белых людях, и о том, что хотел записаться сегодня к доктору Смышляеву, приблизительно на субботу.

‘’Нужно к Шабанеусу сходить. Пусть посмеются один-два раза. Зато потом все будет в норме. Если сантиметров пять-шесть вытянуть. Ладно, это на той неделе, сейчас ни до этого’’.

Лера уже нарядилась в вызывающе сексуальное платье. Улыбнувшись, посмотрела на Эдуарда.

– У тебя поскромнее ничего нет? – спросил он.

– Эдя что не так? Ты меня иногда удивляешь. Не нравится, значит, сегодня потерпишь – снова засмеялась Лера, нарочно приподняв платье до самых трусиков, со стороны правой ляжки.

– Пошли уже – прорычал Эдуард, стараясь не смотреть на свою искусительницу


Здание государственного значения встретило его и Леру обычным образом. Первая половина дня прошла без происшествий. Все те же людишки, все те же проблемы. После обеда появился первый вестник неприятностей. Вчерашний инвалид заглянул в кабинет, затем, не дождавшись реакции со стороны хозяев, оказался внутри. Его глаза пожирали Леру. Эдуард Арсеньевич хотел сплюнуть, от того, что такая образина и та зарится на формы его помощницы. Лера же провоцировала Эдю, специально выйдя навстречу озабоченному инвалиду, чтобы тот разглядел ее поближе, почувствовал аромат ее духов, флюидов недоступной для него женщины. Инвалид снова потерял дар речи, а Лера от этого начала сильно хохотать, ее груди поднимались выше, затем опускались ниже. На лице небритого инвалида вот-вот должна была появиться свисающая слюна, а в мешковатых штанах уже обозначился контур нетерпимости. Эдуард Арсеньевич понял, что наблюдает, как раз за ширинкой инвалида. Глаза не могли обмануть и, ко всем известным чертям, там торчал огромный пик демократии. Этот пик оттягивал ткань и готовился порвать ее, чтобы оказаться на свободе под противный смех Леры, и крайнее бешенство Эдуарда Арсеньевича: – ‘’Хватит к черту с этим озабоченным’’ – подумал Эдя, выскочив из-за своего стола.