Он забывал об Амали, что-то новое в нём зародилось, о существовании чего он ранее не подозревал. Окутанный плотной пеленой слов, сюжетов, неизведанных звучаний воображаемых скульптур и полотен, он медленно шёл в духоте южной ночи в аптечный пункт. Мимо проходили выпившие дамы и говорили ему вслед «красавчик». Шуршали, по уставшему от пекла асфальту, сандалии грузных волосатых торговцев фруктами, которые лили воду на дорогу и скидывали гниль в мусорные ящики. Они всё ещё торговали и, казалось, даже не думали закрывать лавки, лениво перебрасывались меж собой фразами, пуская из своего зева зловоние раскисших желудков.
П. переступил порог небольшой аптеки, подсвеченной снаружи парой светильников, и уверенно пошёл к прилавку. Внутри помещение казалось тесным. За нагромождением стеклянных витрин с лекарствами не сразу обнаруживалось окошко продавца. Заглянув в него П., удивительно не знакомым себе голосом, произнёс:
– Мне нужны противозачаточные таблетки усиленного действия. Лучше дорогие, они, должно быть, надёжнее.
Настоящее имя Амали не просто не нравилось господину П., а раздражало его своей заурядностью. Он думал про себя о том, как прекрасно, что у Амали нет близких подруг, которые могли бы приходить к ним в гости и часто повторять её настоящее имя, что родители её далеко и она почти с ними не общается. Он безмолвно радовался, что она и сама как бы забывает своё истинное имя, ему казалось, что ещё немного и она будет всегда представляться незнакомым людям лишь так, как придумал он, её муж.
В очередной раз размышляя о жене, П. понял, что особенно красива она бывала ранней весной. Может ему так казалось, или она ловко использовала возможности косметики, но длинноногая незнакомка в парео со спины отчётливо напомнила мужчине одну из взволнованных вёсен его жизни, ту, в которую он понял, что не может жить без Амали. Это случилось не сразу после их знакомства, а спустя какое-то время. Он уже не раз удивлялся, тому, как мог такой причудливый, словно экзотический куст, человек оказаться рядом с эффектной Амали. П. запомнилось, как он наивно удивлялся самому простому – стоять рядом с ней и понимать, как Амали почти ровна его росту (это было связано с тем, что все женщины, бывшие с ним до сих пор на расстоянии поцелуев и объятий, были ниже его ростом и господину П. казалось, что иного соотношения быть не может). А ещё, как в тон лицу окрашены её губы, как ровно подведены глаза, как послушно очерчивают контуры лица каштановые волосы. До определённого момента он думал, что у женщин это делается как-то само собой и вдруг его озарило, что красота поддерживалась и усиливалась
