Раф перечислил прозвища тех, у кого они имелись, последовательно ткнув в друзей пальцем, на фоне которых блекло прозвучали «Димон» и «Настя», Анатолию стало смешно:
–Это имена или стиль жизни?
– И то, и другое,– нисколько не смутившись, ответил Раф.
Они стояли, два антагониста – один аккуратно причесанный, отутюженный, с дорогими часами и одеколоном, другой– взъерошенный, растрепанный, анархичный. Порядок – и свобода.
Бармен поставил их напитки на стойку.
–Тогда пойдемте, обсудим все поподробнее!–призывно воскликнул Анатолий и направился к дальнему столику.
Verse 2:
Сидел под тенью дерева художник,
А где-то далеко взрывались звезды,
А где-то далеко сгорали солнца,
Планеты поглощал бездонный космос
Сидел художник. На его картине,
Лучи так ласково баюкали долину,
И, словно стадо молодого пастушка,
Паслись на небе кучевые облачка
А где-то разбивались в пыль планеты,
На части разрывали их кометы,
Смертельно-жгучие лучи пульсара,
Срывали атмосферы покрывало…
Был на картине двухэтажный домик,
И на крыльце сидели мама и ребенок,
Струилась поперек долины речка,
И в лодочке старик сидел беспечно.
А в бесконечном ледяном пустом пространстве,
В глубоких черных дырах свет терялся,
Необъяснимые, ужасные моменты,
В секунду прекращали жизнь планеты
Сидел художник в этом хрупком мире,
Но как неуязвимы на его картине,
Под деревом, цветущим на холме,
Влюбленные на тоненьком холсте…
– Из альбома Вока.
Жаркий солнечный день застал их, отдыхающих, в летнем кафе. Ветер перебирал листья деревьев, словно педантичный музыкант – медиаторы. В парке, где находилось кафе, сновали толпы беспечных прохожих, создавая препятствия стройным спортсменам и звякающим колокольчиками велосипедистам.
На веранде за длинным столом, предназначенным для большой компании, сидела вся группа. Продюсер не подкачал–за последнее время они открыли несколько мероприятий в городе, приглашенные туда в качестве «живой музыки», и сыграли концерт в Парке Горького на одном из праздников. Их будущее теперь было в надежных руках, и они позволили себе насладиться настоящим.
Слайд привел с собой какую-то девчонку, которая в нагрузку притащила еще и подругу. Они без всякого выражения смотрели на музыкантов ярко накрашенными глазами, и мало говорили – в основном смеялись над шутками, а во время разговора других переводили взгляды с одного говорящего на другого, немного приподняв уголки пухлых алых губ. Кроме своей внешности, они не оставляли в памяти ничего. Они были как винтажные педальки дилэя, которые сразу привлекают внимание, но после недолгого их использования хочется вернуться к старому, потертому, но удобному, «тапку».
