Валька рос без отца. Отец его служил в воинской части, находящейся на окраине города, и погиб в результате пожара на складе. Виновных не нашли, пожар случился из-за короткого замыкания. Командира части перевели с понижением в другой округ, зама по тылу уволили на пенсию. На этом историю и замяли. Когда это случилось, Валька только пошел в первый класс. Валькина мать получала небольшую пенсию по потери кормильца и устроилась на работу в эту же воинскую часть официанткой в офицерскую столовую. Валька обычно прибегал к ней в столовую после уроков, где мать кормила его борщом, котлетами или макаронами – в зависимости от столовского меню. Мужского общения пацану явно недоставало и, пообедав, Валька часто крутился возле военных гаражей – иногда помогал мыть машины, иногда бегал с простыми поручениями позвать кого-нибудь или что-нибудь принести-отнести.
Сердобольск, август 1974 года
Сердобольск выглядел типичным провинциальным городком Центральной России, районным центром с населением в несколько тысяч человек и с обязательным набором промышленных и сельскохозяйственных предприятий и социально-культурных учреждений. Основанный в середине 19 века как сельскохозяйственный и ремесленный городок рядом с мужским православным монастырем, после революции он поглотил бывшее имение князей Розовых-Рогозиных с их подсолнечниковыми полями, вишневыми и яблочными садами и каскадом прудов, вырытым рогозинскими крестьянами в долине небольшой речки с громким названием Раздольная. На территории бывшего имения был образован растениеводческий колхоз «Путь Ленина», а немногие уцелевшие монастырские строения использовались теперь как склады, гаражи и ремонтные мастерские. В бывшем здании трапезной разместилась библиотека, а кирпич из развалин колокольни пошел на строительство Дома Культуры.
Каскад прудов давно обмелел, а после того, как с дамбы, по вине пьяного тракториста, свалился единственный в то время в Сердобольске трактор, на берегу верхнего пруда поставили большую табличку «Запрещается категорически!» Всем было вполне очевидно, что именно запрещала эта табличка – категорически нельзя было напиваться до свинского состояния, ездить в таком виде на тракторе и тем более ездить по дамбе, которая и без того находилась в плачевном состоянии и не разрушилась окончательно до сих пор только потому, что давно заросла ивняком. Трактор, кстати, так и не достали, и его ржавый остов торчал из пруда немым укором всем последующим поколениям местных трактористов.
