Столярная мастерская нравилась Петрову гораздо больше, чем слесарная. В слесарной пахло кислым железом и ржавчиной, и она казалась какой-то совершенно неприветливой со своими тяжелыми и громоздкими инструментами: наковальнями, зубилами, молотками и ножницами по металлу. Резкие и громкие звуки металла по металлу во время работы заставляли почти кричать при разговоре. От всего это работа в слесарной мастерской казалась вынужденным преодолением чего-то неприятного и поэтому вряд ли могла приносить удовольствие. В столярной было светло и просторно, пахло деревом и клеем, пыль была чистая и легко отряхивалась, и даже громкий и резкий звук циркулярки не перекрикивал, а скорее дополнял какофонию голосов школьников и ручных инструментов по дереву, и поэтому совсем не раздражал, а наоборот создавал звуковой фон для сосредоточенной работы.
Трудовик повесил на доску плакат с автоматом АК-47 в разрезе, позаимствованный в кабинете начальной военной подготовки.
– Петров, вот тебе калька, – достал он из шкафа рядом с учительским столом рулон карандашной кальки, – Сделай трафареты с плаката, а мы пока подберем материал для работы. – Сергей Дмитриевич взял несколько человек и пошел с ними в пристройку перебирать доски.
Сделать трафареты было делом нехитрым. Петров отмотал кусок кальки от рулона, прикрепил кальку скрепками к плакату и жирным карандашом перенес контур автомата на кальку. Получился легко узнаваемый контур АК-47. Затем он вырезал трафарет из кальки, перенес его на старую газету, обрисовал и вырезал из газеты рабочий трафарет, который уже можно было обрисовывать на подходящей по ширине доске. Минут через пятнадцать десяток трафаретов был готов.
Выбранные трудовиком доски были разной толщины, ширины и длины, поэтому, прежде чем начинать с ними работать, надо было обстругать их на фуганке и подравнять на циркулярке. Эту ответственную и небезопасную работу трудовик делал сам; Рыбин помогал ему, подхватывая доски с другой стороны и передавая их назад учителю. Петрову нравилось смотреть на доски, выходящие из-под фуганка. Грязные и неровные, они менялись с каждым проходом под инструментом, приобретая чистый цвет и характерный рисунок прожилок. Не заметные ранее следы ржавых гвоздей подчеркивали свежесть очищенной древесины и напоминали о пережитом прошлом: «Мы были раньше черновым полом. А мы были стеной сарая. А теперь все мы будем автоматами Калашникова».
Обрезок доски, который достался Петрову для работы, был не очень подходящим – елка, сырая, да еще и сучок почти по центру. Как не пытался Петров примерить трафарет, чтобы обойти этот сучок, ничего не получалось – то приклад не вмещался, то ствол, то рожок. «Не дай бог, расколется по сучку», – подумал Петров. Он старался все делать правильно – аккуратно обрезал ножовкой и лучковой пилой все лишнее, сгладил неровности рашпилем, а потом загладил напильниками с мелкой насечкой. Минут двадцать ушло на доводку шкуркой. Петров еще раз осмотрел свою работу. Деревянный автомат был вполне похож на свое изображение на плакате. Петров приложился щекой к автомату, прицелившись в воображаемого врага. «Бум-бум-бум», – отозвался автомат в голове воображаемой короткой очередью. Оставалось просверлить отверстие для пальца на месте спускового крючка, покрасить автомат и приделать ремень – Петров решил приспособить к автомату ремень от старой спортивной сумки.
