– Розали, только по-честному, ты правда хочешь мне помочь?
– Хочу. Но завтра в музыкалке отчётный концерт… А кто тебе ещё поможет?
– Знаешь, у нас дома всегда в запасе пара купленных открыток. Я их заполню. Две нарисуешь?
– Легко! Яна, а когда вручишь? Вы же из деревни обычно затемно приезжаете.
– Постараемся вернуться раньше.
Пообещав это, я вышла во двор с ощущением восторга и желанием выплеснуть энергию. У меня так бывает: что-то не получается, а потом вдруг начинает удаваться, и в эти минуты я лезу на крышу родной пятиэтажки и любуюсь городом или спешу на школьный двор, разбегаюсь и прыгаю в яму с песком – "бух", почти визжа от мышечной радости.
Вот и сейчас я приземлилась и заметила в свете фонарей, что напротив ямы скоро расцветут сибирские ирисы. Вдруг жгуче захотелось их сорвать, и я решила: "От двенадцати цветов не убудет! А зато ветеранов порадую не только открытками!"
Бережно сорвав цветы, я опять прибежала к Розалии.
– Ух ты! Дай порисовать ирисы! – загорелась она.
– Держи… Ого, до чего открытку сделала красиво! А утром можешь ветерану сама вручить? Хоть одну из четырёх?
– Погоди, Яна, я не обещала разносить! Мне ещё костюм гладить.
– Хочешь, помогу? Руки помою и…
– Здорово! Я уже марлю увлажнила. Утюг поставь на "шерсть".
Мы занялись делом: я погладила юбку и блузку, а из-под кисточки Розалии, как живые, родились фиолетовые ирисы.
…Когда мы с папой и мамой посадили картошку, то поставили праздничный стол прямо в огороде, между колодцем и баней. Благодаря бабушке, на нём было много еды: окрошка, разносолы и пирожки с разными начинками! Главным за столом был дедушка – отец моей мамы, чьими руками было построено здесь всё. Только скворечник сколотил папа с моим братом Олегом, который служит в армии.
Последние три года из-за инсульта деда плохо слушалась одна сторона тела, и речь была нарушена. Бабушка и сейчас ласково ухаживала за ним, кормила с ложечки, а он благодарно гладил её по руке.
Мы все – папа, мама, бабушка и я – спели "Землянку". (Как здорово, что наш класс разучил её год назад!) Дед смахнул слезинку, а на этих строках даже попытался подпевать:
Бьётся в тесной печурке огонь.
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза…
Вскоре он устал, и мои родители, доведя его до кровати, ушли поздравить своих друзей, живущих на соседней улице.
Бабушка уложила деда.
Она вышла ко мне, и мы вдвоем стали рыхлить землю в цветнике, где росли тигровые лилии и мальва. Немного поработав, бабушка, охнув, распрямилась и села на открытую веранду, с которой было видно и деда в доме, и меня.
