Павел, до глубины души поражённый невероятной красотой убранства, величием этих сводов, едва ли мог дышать. Его сердце бешено колотилось, было готово выпрыгнуть наружу, а его ранее размеренное дыхание сбилось. Казалось, эмиссар вот-вот задохнётся. Он плёлся за Маккабой почти что ничтожными шагами, надеясь охватить своим жадным взором как можно больше прекрасных изваяний.
– Император возвёл этот дворец на месте Рима, Константинополя и Москвы, – пояснил советник, заметив неподдельное удивление Павла, – Соединил три Рима в один единый бастион. Уже видно, что он мечтал сделать этот дворец светочем всего в Империи.
Маккаба печально вздохнул, спрятав руки в пышных рукавах.
– Но многим нет дела до планов Императора. Из светоча культуры он превратился в центр бюрократии. Его заполонили мелочные и ничтожные люди, которым нет дела до судьбы человечества, – Маккаба остановился, взглянув на Павла исподлобья, – А с какими чувствами явились сюда Вы, эмиссар?
Павел несколько опешил от подобного вопроса. Он ещё не отошёл от возбуждения, в его глазах рябил янтарь и белый мрамор, голову его заняли эти масштабные каменные сюжеты, нёсшиеся вплоть до едва заметных, маленьких ворот, что с каждым шагом становились крупнее и массивнее. От волнения к горлу подступил неприятный стальной привкус.
– Служу Императору и Отечеству, – объявил он, прикрыв глаза.
– Это похвально, эмиссар, но речь о Ваших чувствах. Вы когда-нибудь бывали здесь? – нави плавно обвёл зал ладонью.
– Нет, господин нави, я здесь… Никогда не был, – Павел выдержал недолгую паузу, – Доводилось лишь видеть речи Императора с тех ступень. Но я… – он замолк, пытаясь подобрать правильные слова, – Обезоружен, господин нави. Я никогда в жизни не видел подобной красоты.
– И только Император стоит между этой красотой, нашей красотой, и чужаками, – помрачнел нави, – Тьма сгущается, эмиссар. Отношения с государствами иных холоднеют. Верфям от Императора поступает масса заказов. Война не за горами, и закончится она либо нашей победой, либо заревом, что окутает всю Терру. И станется с нашим видом после этого невесть что.
– Я бы не был столь пессимистичен, господин нави, – возразил посол, – Со всеми можно договориться, иначе для чего существует слово? Мурбасы, как я приметил после посещения Лоракха, относятся к нам лояльно. Гоняющимся за честью карахаши… Им достаточно представить самого Императора, чья военная доблесть не знает границ!
Они приходили мимо исполинской статуи Императора. Солнцеликий самодержец возвышался на крепком скакуне и вонзал копьё в скалящегося змея, в чьей пасти была разорванное полотно с внушительной надписью: «Concilium Stellarum
