В другой раз они придумали послать Андрейку за мороженым. Потому что подружка Наташи Людмила работала в мороженом цехе. Андрейка прошел через проходные маслозавода, назвавшись братом Людмилы. Он никогда не видел столько мороженого. Прямо в цехе он съел два стаканчика, а еще десять Людмила положила ему в пакет. Андрейка боялся, что его остановят на проходной и обвинят в воровстве, но сонный охранник даже не посмотрел на него.
Андрейка очень спешил: жарко и мороженое могло растаять. Ему очень хотелось принести его целым, чтобы никого не расстроить. Все уже заждались и сразу разобрали стаканчики. Все стали есть, и вдруг один из братьев, Славик, говорит: «О! А у меня коктейль!». И положил мороженое в кружку с компотом. И все тоже сразу захотели коктейль. Но тут выяснилось, что вишнево-молочный коктейль это совсем не вкусно! И еще оказалось, что компота больше нет – кончился! И мороженого, которого все так ждали, тоже нет. В общем, Андрейка понял, что нельзя бездумно повторять, как попугай, за другими. Даже за братом.
Еще один день медленно клонится к закату. Небо становится таким же красивым, как на картине у бабушки: одновременно и синим, и розовым. Печальные ивы ниже склоняют свои косматые головы над речной водой. Пустеет пляж, закрываются магазины. Вдоль улиц растягивается вереница коров, бредущих с пастбища. Они мычат, предупреждая о своем возвращении. У открытых калиток их уже ждут нетерпеливые хозяйки с ведрами в руках.
Темнеет быстро. Не слышно воркованье горлиц, включают свою музыку полчища сверчков. Андрейка спешит домой, к тете Любе. Он идет мимо каштанов, вишен, приземистых домиков. Из окон льется яркий свет.
На скамейке у дома сестер Тони и Людмилы, как всегда, шумно. Парни возятся у мопеда. Из транзисторного приемника льется музыка.
Этот транзистор Люда даже давала Андрейке. Он тогда был очень счастливый. Сейчас Людмила не замечает мальчика, хотя Андрейка был бы совсем не прочь посидеть с ними немного. Вздохнув, он идет дальше.
Мимо забора, на котором Андрейка видел куницу, мальчик почти бежит.
В кухне яркий свет, остатки позднего ужина: жареная картошка со шкварками и холодный компот. Сало Андрейка не любит, вяло ковыряет картошку, сонно хлопая глазами, пока, наконец, не получает от сестры легкий подзатыльник, направляющий его в спальню. Тётя Люба стоит перед зеркалом в ночной сорочке. Расчесывает большим гребнем длиннющие волосы ниже пояса. После долго молится перед иконой в углу. Только слова диковинные слышны: даждь, днесь. Это по-церковному так положено, Андрейка знает.
