А женщины поначалу шли степенно, переговаривались тихо, будто стыдливо, но с каждым шагом смелели и приободрялись. И хотя каждая из них и не подумала бы одевать свои чувства в слова, но ощущала кожей и волнительным холодком в животе – кто-то большой, добрый, незримый мягко и тепло дышит им в макушки и радуется тому, что они здесь.
Ведь вот оно. Тут и воздух слаще и трава зеленей, и всё такое же, как тогда, но… другое. А может, стали другими они – редкие гости, давние беглецы, не забытые, но прощёные предательницы.
Старой заросшей дорогой шли три давние подруги, которых в незапамятные времена поманили огни городка-райцентра. Городок угостил их мороженым из белой тележки и показал свои нехитрые сокровища – туфли в привокзальном магазине, танцы в парке и надежду на комнату в общежитии. О большем они не мечтали. Это ли не рай? Это ли не предел мечтаний мордастой, косолапой стеснительной девчонки? Подумать только: бабушкина кофта, старые велики́е сапоги, юбка в рубчик. Теперь-то смешно, конечно, а тогда…
А теперь привезли сюда внуков. Зининой внучке исполнилось восемь. Вериному внуку – девять. Настя внуков не взяла, те были далеко.
Девочка была мелкой и тонконогой, с тёмными волосами, остриженными в кружок, румяными щёчками и блестящими цыганскими глазами. Мальчик был плотным и сильным. Его белёсая голова походила на тыковку, а большие серые глаза смотрели озорно и доверчиво.
Они подружились сразу же, как только у окошка вокзальной кассы бабушки подтащили их друг к другу.
Деревья закончились, а вместе с ними – сырая прохлада. Дорога натянулась между полей. По правую руку – поле шепчущее, сухое и жёлтое, по левую – ароматное, зелёное с сиреневым. Над головой – бездонное голубое небо. Впереди, у самого горизонта – огромные кучевые облака, белоснежные, невероятные – чертоги тех, что строго и снисходительно наблюдает сверху и бросает на землю то дождь, то снег.
Думали – путь далёк. Думали – устанут. Но дорога вела их легко и свободно, будто тянула за ноги – домой, домой… И пусть самого дома здесь ни у кого давно не было, но были эта земля и это небо. А ещё были те, кто помнил о них. К ним стремились душой. Их вспоминали холодными зимними вечерами.
К ним и шли.
Деревня была маленькой. Некоторые дома стояли заколоченными, некоторые бессильно осели и покосились. Женщины примолкли, постояли, повздыхали, а потом медленно пошли по единственной улице, уходящей в луга.
– А тут Аниська жила. Аниську помнишь?
