Повседневную одежду шили сами, тут большого ума не надо. Одежду на выход, нарядную шила только Соня. Была она бездетной, одутловатой, вечно маялась ногами, но шила изумительно. К ней приходили со всей округи.
– Соня, летник сыну бы.
– Да заказов полно! Когда?
– Да хоть к зиме.
Соня брала.
– Соня, отрез вот тут. Девке моей старшей.
– Так вот ведь только шили.
– Ещё пошей. Уж я чего надо принесу.
Брала. Не спала ночей. Строчила на «Зингере» при свете керосинки. Всё успевала.
Соня была дальней родственницей Машки, но с её семьёй не водилась, в гости не звала и сама не ходила. Была себе на уме, гордая. А тут среди зимы Машка сама добежала до её деревни. Посидели, покалякали, попили чайку. Не гнать же дуру-девку. И невдомёк было пышной Соне, что эта первая ступенька в плане хитрой Машки. Вон она, этажерка, а на ней ждут своего часа не раскроенные цветные куски. А на нижней полке в корзинке раскинулся букетом заморских цветов заветный маркизет.
Машка сдружилась с местными девчонками. Всю жизнь ходила как дикая, а тут сама стала звать на улицу. Стали её и ночевать оставлять, в пургу да в дождь это дело обычное. И вскоре к ней привыкли, как привыкают к чему-то безобидному, ненавязчивому, а иногда и полезному. Ближе познакомилась Машка и с Лизой. Сначала любовалась ею издалека, потом набралась смелости и заговорила. Постояли на морозе, потопали валенками. И вот уже Машка была звана в гости в богатый Лизин дом и усажена за стол. Она пила чай, тянула варенье маленькой витой ложечкой… и всё думала: «маркизет».
Машка дождалась, когда подружка Вера сонно расслабится на кровати, потеплеет, засопит во сне, тихо отодвинулась, прикрыла её одеялом и ускользнула из дома в одной рубашке в густую холодную темень. Весенняя земля леденила ноги. Безлунная ночь скрывала, прятала. Сердце прыгало в груди. Вот кусты, вот баня, вот Сонин двор. Сама Соня уехала в гости к сестре – ловко же всё устроилось! Машка перемахнула через забор с заднего двора, пошарила рукой за перилами крыльца, отыскала ключ, повернула в замке. Дверь пронзительно скрипнула. Машка замерла. А потом окунулась в нетопленую тьму чужого дома, рысью рванулась в комнату, ловко пошарила на полках в передней. Вот оно. И смотреть не надо. Такого больше ни у кого нет. Быстро сунула ткань под рубашку и назад.
