(традиционная китайская каллиграфия) у опытного специалиста из Китая.
«В моей семье насчитывается много поколений мастеров каллиграфии, – сказал он мне. – Например, мои предки создали иероглифы для некоторых известных письменных версий “Сутры Сердца”, появившихся в Китае».
Я кивнул. Я знал, что он действительно был удивительным каллиграфом. Однажды я наблюдал, как он использовал кисть размером со швабру, проводя ею по куску пергамента, протянувшемуся от одного конца комнаты в другой.
И тут мне пришло в голову спросить: «Мне очень интересно, как “Сутра Сердца” была переведена на китайский язык, учитывая все те многочисленные значения, которые может передавать каждый иероглиф. Не могли бы вы поделиться со мной небольшим отрывком, скажем, из начала сутры?»
Он рассмеялся и сказал: «Знаете, эта сутра является одной из самых известных в Китае на протяжении многих династий, но, по правде говоря, я и мои предки никогда не тратили много времени на изучение ее смысла. Могу сказать, что она довольно сложная и запутанная!» И затем мы продолжили наш урок, учась составлять иероглифы.
«Сутра Сердца», а также ее двоюродная сестра «Сутра Алмазного Огранщика» – два самых известных произведения буддийской литературы. Многие люди, особенно в Азии, могут даже декламировать ее наизусть и вдохновенно занимаются этим каждый день, но для многих из нас, включая меня, смысл сутры раскрылся не сразу. Мы чувствуем из святости слов, что это должно быть важно – чрезвычайно важно, но не можем сказать, что понимаем эту важность.
Я боролся с этой проблемой в течение нескольких лет, поскольку сутра часто попадалась мне на глаза. Время от времени я знакомился с ней на занятиях по буддизму в Принстонском университете, где я учился в бакалавриате. А затем, когда я более 25 лет жил в буддийских монастырях, работая над получением степени геше, мы часто читали сутру в рамках церемонии «док», которая предназначена для того, чтобы не допустить препятствий на пути ежедневной практики и добродетельных проектов.
Несколько раз в неделю, перед нашими изнурительными занятиями на площадке для дебатов в монастыре, сотни кандидатов на степень геше садились вместе и пропевали сутру 21 раз подряд на бешеной скорости, что скорее напоминало рев, чем песню. Но, честно говоря, нам редко объясняли, что именно означает эта сутра.
Эта ситуация была исправлена, когда я встретил своего главного тибетского учителя, удивительного Кхена Ринпоче Геше Лобсанг Тхарчина, настоятеля великого тибетского монастыря Сера Мей, который лично обучал меня более двух десятилетий. Думаю, впервые я услышал его подробное изложение сутры в Колумбийском университете в Нью-Йорке в 1980-х годах, когда его пригласил выступить на эту тему американский исследователь санскрита доктор Алекс Уэйман.
