По итогам этих конфликтов внешний враг для обеих сторон постепенно отойдет на задний план. Так население Северной Америки далеко не поголовно поддерживало экспансию на юг, а когда похолодание закончилось, то это вообще вылилось в массовые акты протеста против войны. В конце концов, США потеряли единство и разделились на два противоборствующих лагеря, и судьба южного соседа их уже особо не заботила. По одну сторону баррикад оказались те, кто хотел сначала добить южного врага, а потом уже разбираться, что к чему. А с другой стороны остались те, кто просто хотел вернуться домой.
Я вовсе не говорю, что одни были отъявленные вояки, а другие пацифисты. Армия США разделилась на два лагеря почти в равных пропорциях. Но основным камнем преткновения были именно отношения с югом.
А сам юг тем временем больше всего походил на Балканы образца конца двадцатого века. Строгое разделение по национальному признаку, и неудержимое стремление полевых командиров устраивать национальные чистки в захваченных областях.
Открытого конфликта не было ни на севере, ни на юге. Но фитиль тлел, рано или поздно в этом регионе грянет взрыв.
Отдельного упоминания заслуживает ситуация в Океании. Она к началу мировой войны по площади занимала весь дальний восток, страны Индокитая и Средней Азии. И оставалась единственным государством в классическом смысле этого слова. Хотя формат самой системы управления претерпел сильные изменения по сравнению с государствами, существовавшими на момент начала конфликта.
Они будто нашли золотую середину между европейскими «Волнами революций» и полным сохранением государственного строя в Америке. Государством Океания была единым, с единым госаппаратом, но другие государства вливались в состав Океании без военизированных переворотов.
Таким был мир на пороге третьей мировой, которая началась шестьдесят один год назад. И началась она именно на ближнем востоке. Лед отступал, началась «Большая весна». Жители севера, наконец, стали потихоньку возвращаться назад. Но возвращались назад они не по территориальному признаку, а скорее в случайном порядке. Кто-то не хотел расставаться с друзьями, и они решали расселиться неподалеку, кто-то обзавелся за эти годы семьей и теперь они старались найти новое место для семейного очага, а кто-то все потерял и теперь шел просто туда, куда ноги ведут.
Отчий дом перестал существовать в физическом смысле, глубокий мороз и сопутствующие стихийные бедствия почти полностью уничтожили инфраструктуру северных районов. Конечно, было много людей, которые стремились вернуться на родную землю, но их было отнюдь не подавляющее большинство. Уже в моем поколении начали встречаться люди со смешанными именами, так моим одноклассником был родившийся в Белграде Яков Эндрюс. И спустя полвека после войны это уже стало совершенно нормальным явлением.
