– Всех вылечивают. Только одни потом постепенно стареют – морщины появляются, седые волосы, ну и прочее. А другие как будто законсервировались и даже ещё лучше стали. Что не встречал таких?
– Нет, – сказал Виктор.
– Плохо смотришь. А если не уверен, то есть проверенный метод.
– Какой?
Тамара взяла пузатый бокал и поднесла к лицу. Глаз в выпуклом стекле увеличился как в линзе, стали чётко видны все реснички, прожилки и тоненькие кровяные сосуды. Чёрный кружок зрачка показался бездонным колодцем или чёрной дырой в центре спиральной галактики. Провалишься в неё, и нет возврата обратно.
– Надо человеку в глаз посмотреть. У тех, кто стал ЖД, в середине зрачка появляется белая точка, как будто пиксель на мониторе перегорел.
Виктор придвинулся к бокалу и внимательно разглядел Тамарин зрачок. Все пиксели были на месте. Так они и сидели несколько минут, прижавшись головами с двух сторон к пузатому стеклу, изучая потусторонний мир, как рыбы в круглом аквариуме.
– Домой пора. Поздно уже, – сказала она. – Завтра придёшь? Обещали хороший заказ оформить. Могу для тебя придержать, но только не долго.
– Нет, не приду. У меня завтра дальний выезд, а вечером обещал с ребятами в клубе собраться. Они там какое-то дело затеяли, приглашают. Может, ещё подзаработаю немного…
Оказалось, что Тамара жила недалеко от его дома, возле новой деревянной церкви. Он в том районе редко бывал. Друзей у него там не было. Да и заказы эти новые просветлённые не делали – довольствовались тем малым, что в магазине продавали. Трудно их понять. Вроде бы и в Бога верят, единого и неделимого, но с какими-то причудами. У них в клубе тоже есть один такой, по кличке Шмаль. Он сам говорит, что это от слова шмалять – стрелять не целясь, а другие, что это в память о наркотиках, которыми он раньше приторговывал. Трудно сказать. Но сейчас он не пьёт, не курит, про душу любит поговорить, но не крестится и креста не носит. Это говорит от римлян символ пошёл, а римляне – язычники. Надо церковь от языческих символов очистить, и тогда всем будет счастье. Короче, секта какая-то тёмная.
Сегодня народу в клубе собралось много. К огневому рубежу выстроилась очередь. В телевизоре человек в чёрном костюме с белым воротничком-стоечкой спорил с лысым мужиком в кожаной куртке с заклёпками.
– Что вы мне, батюшка, всё за мировой опыт втираете. У них там, за бугром, свои порядки. Им что вечный, что смертный – всё едино. Потому что сплошная бездуховность была, как говориться, есть и будет. Они за деньги готовы всем подряд операции делать. Я слышал, они программу обсуждают – всем младенцам сразу после рождения сердце менять, чтобы уж наверняка не заболело…
