– Железные дровосеки. Биороботы. У них души нет.
– Дураки твои ребята. С кем ты, Витя, только общаешься. Мракобесие какое-то. При чём тут душа? Мы просто не всё ещё знаем о человеческом организме. Бессмертие – это естественная плата за научный прогресс. И никто ещё не доказал, что эти вечные люди будут жить вечно. У них просто в результате полной регенерации сердца произошли какие-то изменения в мозгу. У кого-то произошли, а у кого-то – нет. Это природа, которую мы ещё не постигли, да, наверное, и не постигнем никогда… А эти егеря – молодые лоботрясы неграмотные – решили, что сами могут судить, кому можно жить, а кому нет. Чушь какую-то болтают про душу. А другие умники – про биобаланс. Если уж так, то по религиозным понятиям душа человека, а не тело, как раз и является бессмертной. И кто его знает, какой должен быть биобаланс. Может быть, эти бессмертные как раз и появились, чтобы его регулировать. Если природа, или Господь Бог, называй как хочешь, допускает существование вечной жизни, значит так тому и быть. И ни тебе, ни мне, ни этом стрелку малограмотному решать, кому жить, а кому нет.
– Мам, а ты сама настоящего вечного когда-нибудь видела?
– Может и видела. Откуда я знаю. Я людей на категории не разделяю.
– Но они же есть?
– Ну и пусть будут. Не мне об этом судить.
– А если еда закончится?
– Ты что, не наелся. Могу ещё котлет нажарить.
– Я не в этом смысле. Я в смысле нарушения биобаланса. Ведь площадь планеты не увеличивается…
– Она никогда не увеличивалась. Что же теперь поэтому половину людей убить надо? И кто это будет решать? Твои егеря что ли?
Мать встала, собрала грязную посуду и сложила в посудомойку. Виктор ушёл в свою комнату, у него на завтра было много заказов.
День выдался удачным. Несколько дорогих заказов и все в одном районе. Богатые клиенты оставили приличные комиссионные. В конце дня Виктор заехал на склад к Тамаре.
– Привет, – сказал он, выкладывая на стойку несколько помятых листков. – Когда уже нормальный учёт наладишь. Таскаюсь с вашими бумажками как почтальон.
– Это не мне, это моему шефу скажи. Он у нас жутко экономный, – улыбнулась Тамара.
Как же он не заметил, какая у неё хорошая улыбка, красивая. Да и сама она – то что надо. Стройная, фигуристая. Русая коса в руку толщиной лежит на плече. Синее платье с белыми кружевами и бантиками. Глаза тоже тёмно-синие – в цвет платья. Губы слегка приоткрыты, без этой дурацкой помады. Чуть-чуть видны перламутровые зубки – ровные и чистые, как жемчужины. Ямочки на румяных щеках. И длинные слегка тронутые тушью ресницы. Не девушка, а федоскинская шкатулка, которая у матери на комоде стоит, наследство от прабабушки.
