– Пожалуй сюда нагрянет – заслыша гром, проговорил Василий Ефимович, увязывая на земле сноп, уминая его коленкой.
– Дай бог! Пусть немножко помочит. Жарищу укротит, и взбрызнутая рожь сориться не будет, – участливо высказалась бабушка.
Всё более разрастаясь, туча двигалась на восток, быстро приближалась к жнецам, поблизости колодезя. Издали было видно, как из тучи хлещет дождь. Сплошной синеватой пеленой затуманило часть западной стороны. Ярко блестела молния, буйные раскаты грома уж слышались почти рядом. На Санькину голую спину упали первые крупные капли дождя. Он поспешно побежал к оставленной им на снопе рубахе, шаркая ногами обутые в лапти, по колючей стерне. Не успел он как следует надеть на себя рубаху, как дождь хлынул ливнем. Мелькнуло мгновенно, хряснул гром. Побросав серпы, жнецы побежали в укрытия: отец, бабушка и Манька, нырнули под телегу, а Минька, Санька и Ванька, спрятались под сложенным десятком снопов. Дождь ожесточённо хлестал, казалось совсем рядом блестела молния, грозно и раскатисто гремел гром. Внезапно, дождь схлынул, об десяток стучали отдельные капли. Минька, вылезши из-под десятка, огляделся вокруг.
– Эх, десяток горит! – провозгласил он.
Санька с Ванькой из укрытия выскочили пулей. Ваньке подумалось, что горит десяток, под которым они сидели.
– Вон, глядите, – Минька, пальцем указал в сторону. На расстоянии с полверсты, красным пламенем пылал на чьем-то загоне десяток снопов.
– Громом зажгло! – вылезая из-под телеги, возвестила бабушка.
– Не громом, а молнией, знающе поправил её Санька.
– Это Бог во врага метил, а попал в десяток! Он говорит: «Преследуя блага, не пощажу даже человека!» – высказала бабушка изречение.
– Ну, как твоя спина? Полегчало, что ли? – спросил отец у Саньки.
– Отпыхла немножко, вроде легче стало! – блаженно улыбаясь, протянул Санька.
После, забрав в руки серпы, жнецы снова уткнулись в пожню. Жать стало легче, каждый чувствовал себя вольготней, от ржи сильнее запахло преснотой, земля приятно смякла, стерня не стала так сильно колоться. Манька напав на куличку цветов – василька, нарвала букетик, понюхала:
– Эх, как хорошо от них пахнет!
– А ты жни, а не разнюхивай! – упрекнула её бабушка, а то, на козе отстанешь.
– От Саньки-то не отстану! – бойко оправдалась Манька. Санька же улучив момент, разогнувшись смотрел на уходившую, на восток тучу. Он любовался двойной радугой, которая изогнувшись крутым коромыслом, на темно-синем фоне тучи, ярко блестела всеми семи цветами.
