– У меня, говорит, в тот день, как раз, зубы болели и тот день на всю жизнь запомнился
– А Анна Гуляева, оспаривает, что война закончилась в жнитве, ей в этот день за, что-то, свёкор в лицо похлёбкой плеснул, – вставила своё слово в суждение об окончании войны Татьяна.
– А ково бы спросить, кто доподлинно знает, когда всё же закончилась война? – безмятежно позёвывая, проговорила Дунька.
Осип и коряги. Подсолнечники. Ершов и поросята.
В непродолжительное время, в так называемую глухую пору, после весеннего сева и посадки картофеля, каждый мужик старается, заняться по своим домашним, хозяйственным делам. В этот тёплый солнечный день, Осип Батманов решил съездить на своей двухколёсной колымаге, в лес за дровами, как обычно за выкорчеванными из земли смолистыми корягами. Чтоб пополнить свою неимоверную силёнку он перед тем как отправиться в лес, сел за стол, стал завтракать. Осип, старательно и деловито обгладывал солидных размеров мосол, оставшийся от вчерашнего ужина. Сидевшая под столом кошка, выжидающе устремила свой взор на него в упор. Выражение глаз кошки, как бы говорило: «Не больно старайся глодать-то! Скорее бросай его мне под стол, а я уж с ним расправлюсь, догложу!». А Осип, не обращая внимания на кошку, вспотев от выхлебанных подогретых щей, вчерашних праздничных остатков картошки, каши, пирогов. Работал зубами над маслом – деревенское брюхо не знает сытности. Дряблая морщинистая кожа, на Осиповой шее, ходуном ходила в такт движения его челюстей. Бросив мосол кошке, которая по-своему принялась за мосол, громко гремя им.
Осип вышел во двор, выпятив из ворот, свою кормилицу, увесистую, громоздкую колымагу (которую впору возить только лошади). Запрягшись в неё направился в лес, гремя по бревенчатому настилу прогона. Вместо топора, Осип вез в телеге своей железную лопату. Топор мало когда ему спонадобливался в лесу, он больше орудовал там лопатой, выкорчёвывая из земли, своими могучими руками и выдирая с корнем, туго податливые пни и коряги.
Приехав, в «Волчий дол», место в ближайшем лесу (где раньше, как говорят старики, был лес «в небо дыра», – посмотришь на вершины сосен – с головы шапка валится»). Осип принялся за дело. Благословившись, осенив грудь свою крестным знаменем, он лопатой, старательно и ловко (в этом деле он большой практик: канав в лесу, он не мало прокопал) стал подрываться под кряжистые пни.
Осип выбирал пни и коряги, которые только пообхватистее, в них дров-то больше. Навыкорчевав и навалив на колымагу солидный с лошадиный воз, Осип заметил в сторонке, почти свежий объёмистый пень, выпукло торчащий из песчаной земли. Подойдя к нему, Осип, с деловитой заинтересованностью сосчитал годовые кольца на срезе пня, их оказалось под сто. Мысленно определив, что этому бывшему дереву, лет под сто, Осип, кряхтя, принялся за дело. Откидываемая от пенька земля летела в разные стороны. Хотя и упорно сопротивлялся пень, но наконец поддался напористым усилиям Осипа. Осип с треском выдрал, похожий на морского спрута, пень. На земле перед Осипом, лежал, своими отрослями растопырившись во все стороны, поверженный древний старик – пень.
