И, закрыв девушке глаза руками, подтолкнул вперед.
Она аккуратно стала подниматься наверх, до вершины осталось несколько шагов.
– Готова?
– Ага.
Парень убрал руки, девушка замерла. Площадка, на которую они вышли, была ровной-ровной, только по краям росли березки и какие-то белые незнакомые цветы. Далеко внизу бежала речка, зигзагом петляя до горизонта.
Девушка мечтательно посмотрела вдаль и постаралась представить себе тот праздник. Вот девушки выходят на поляну, вот собирают цветы для венка. И так им свободно и весело. Этой свободы как раз сейчас ей так не хватает. Распустила бы волосы и танцевала до утра у костра. Она задумалась буквально на мгновенье, а потом открыла глаза…
***
– Васька! Василиса! Вот как заспалась! Так и всю жизнь проспишь! Поднимайся, уже и подружки пришли, ждут за забором.
Девушка зажмурилась. Первое, что она увидела, открыв глаза, были дощатый потолок и паутину в углу. В нос ударил резкий запах засушенных трав, развешенных по стенам. Она привстала. Постель была жутко неудобной, вся правая сторона тела болела.
«Что за ерунда? Где я? Странно, почему печь стоит в самом центре комнаты? Так, и вообще, откуда печь?»
Девушка села. Ноги опустились на пару досок, покрытые непонятной тканью.
«И здесь я спала? Не удивительно, что все болит! Только как я здесь оказалась? Что случилось? Где Макс? И вообще, что происходит?!»
– Ну наконец! Проснулась! Умывайся, воду я из колодца уже принесла, пока ты нежилась.
Девушка попыталась ногой нащупать тапочки.
«Так, тапочки тут не выдали. Ол инклюзив, значит, нет. Ладно, с этим туроператором больше не летаем. Осталось понять, куда мы больше не летаем».
Она встала и огляделась. В углу комнаты стояло ведро. Девушка плеснула себе на лицо.
«Брррр».
Вода была просто ледяной, руки немели. Пока умывалась, девушка старалась незаметно осмотреться. Женщина в длинном сарафане до пола, согнувшись, разбирала сундук. Она осторожно и бережно вынимала куски ткани и складывала ровной стопкой рядом с собой. Девушка никак не могла понять, почему вся фигура женщины кажется ей такой знакомой. Она старалась вспомнить, но нужный образ все никак не давался, ускользал.
– На-ка вон, возьми рушник!
Женщина повернулась и протянула полотенце.
–Мама?
– Чего кричишь? Никак вчера виделись, не признала что ли за ночь?! Ты уж побыстрее собирайся, подружки заждались. Лукошко я на крыльце оставила, не забудь.
Лицом и голосом женщина была просто копией мамы, но весь вид ее, сарафан, собранные в косу волосы никак не вязались с привычным, знакомым с детства обликом.
