– Так, уважаемые паломники! – на весь салон громко и решительно, как это она обычно делает на работе, произнесла Елизавета, подчеркивая интонацией, чтобы всем стало понятно, кто тут старший. – На этом автобусе в Санаксарский монастырь едет только группа, приехавшая в Дивеево. Остальных прошу выйти из салона.
– Да ладно Вам, чего жалко-то, – вернулось из толпы. – Поехали уже, духотища же.
– Мы никуда не поедем, перевозка стоячих пассажиров запрещена правилами дорожного движения, – упирала на свое жена попавшего впросак водителя. – Нас остановит ДПС, и всех высадят на дороге. Наш водитель получит большой штраф. Мы никуда не поедем.
– Да все так ездят, и ничего. Вон перед нами автобус полнехонький ушел. Первый раз, что ли? Дольше рядимся, поехали уже, – продолжала контраргументировать оппозиция устами немолодой и, по всему видно, очень опытной паломницы.
Елизавета закусила удила. Она много раз бывала в подобных ситуациях, когда большому, несогласному коллективу ей приходилось аргументировать свою позицию, на языке логики доказывать правоту, а порой и просто дожимать оппонентов авторитетом, продавливая свою политику и почти всегда умело выходя победителем. Здесь народец попроще, это тебе не разъяренный бабский педагогический коллективчик. Хорошо, что у нее есть жизненный опыт и хватка руководителя. Она во что бы то ни стало сейчас поможет своему мужу.
– Выходим, женщины, мы не тронемся с места, – безапелляционно, с каменным выражением лица произнесла директриса, твердо указывая рукой на открытую, ожидающую высадки лишних пассажиров дверь.
В этот момент заревел чей-то ребенок, ему начал вторить другой. Тут же захныкала стоявшая рядом уже взрослая девочка, в унисон они начали бить по нервам. «Эти номера тут не пройдут. Плавали, знаем», – подумала Елизавета.
– Выходим! – в очередной раз на весь салон сказала она, не опуская вытянутой руки.
Душно, дети воют, ситуация никак не разрешалась. В момент пика психологического напряжения вдруг раздался звук стартера, за ним рев мотора и скрип закрывающейся двери. Алексей воткнул передачу, и машина тронулась в путь. Дети тут же замолчали, Елизавета плюхнулась в свое кресло рядом с водителем, не желая никого видеть. Ей было обидно, что она в одном шаге от победы проиграла в этом противостоянии. Хотелось пожурить Алексея за слабые нервы, но делать это при посторонних – принять еще позора. Жаль, что у него не ее железный характер. Сам виноват, ехать им до первого полицейского. Скоро большая трасса, а там постов, стационарных и передвижных, как у дурака махорки. Пусть потом не жалуется, что права отобрали. Денег на штраф нет, как до дома добираться будем, непонятно. В общем, влипли по первое число. От обиды и предстоящей перспективы у Елизаветы навернулись слезы.
