Когда я встаю, чувствую жгучую острую боль в груди и голове. Все вокруг вращается вместе с янтарной пыльцой. Медленно снимаю с себя металлический пояс и остаюсь в одном, багровом от крови, белье. Все вокруг пропиталось нашей кровью. Когда я откашливаюсь, то сплевываю мерцающий сгусток с красными прожилками. Ходить и дышать очень больно, но это все неважно. Только бы вернуться домой. Мои родители были правы. Мне не место на этой войне. Они всегда были правы, война не для таких как я. Единственное в чем они ошиблись – в моей смерти. Но я выжил, их молитвы подняли меня.
Я прохожу озаренное спорами и солнцем поле боя. От ярких красок болят глаза. Почему я выжил? Я, а не кто-то из этих людей. Наверное, соседи будут задавать тот же вопрос. Почему я, а не кто-то из их сыновей. Более сильных, более ловких. Тех, кто создан для войны – погибли, а этот плюгавый нет. Я ведь и не должен быть тут. Я не прошел инициацию.
«Трусливое отродье, прятался пока мои дети умирали».
«Прятался за их спинами».
Я буквально слышу эти слова в голове. Что же. Слушал их столько лет, услышу и в этот раз если вернусь. Замираю, глядя на пир кровожадных спор. Скоро от тел ничего не останется: их поглотят растения, чьи семена получает каждый воин. Эти семена почуяв кровь, вылетают из амулетов и прорастают в ранах.
Я тоже должен был получить наше семейное растение, но не смог. На моей крови не выросло цветов, как бы мать не старалась. В тайне ото всех она даже провела ритуал дважды. Втирала эту ядовитую пыльцу в разбитые колени, но ничего не вышло. У других детей из ран проклюнулись ростки, но не из моих. Я не стал воином, не стал частью общины.
Старейшины говорят, что семена живые и сами выбирают в ком прорастать. Говорят, что споры обладают разумом.
«Ты не один из нас».
Прекрасные и смертоносные растения. Кровожадные папоротники, анемоны или колерии. У каждой семьи свой цветок. Скоро это будет не местом побоища, а цветущим садом. Если смерть может быть прекрасной, то только здесь, в этом лесу. Через несколько недель в шелесте цветов будут слышны голоса умерших. А среди высоких налитых соком стеблей можно будет увидеть образ погибшего. Мама водила меня в сад, где умер дед. Я видел его лицо, когда потерялся в лабиринте токсичных цветов. Изуродованное битвой, но узнаваемое лицо. Дед склонился к мне и что-то прошептал рваными губами. Я так испугался, что не помню, как вышел оттуда. Может, мать меня забрала. Может, поэтому я и не стал воином? Наш семейный цвет счел меня недостойным.