Например, собрали химиков. Накануне Иван-Крестьянский сын и Тряпло нажрались так, что чуть было не подрались с бригадиром Петей-хохлом (Тряпло аж схватился за вал раздатки).
Выступил Владимир Викторович Стеклов (главный инженер) – молодой, толковый мужик:
"Если кому-то кто-то не нравится – не замечай его. Нам антагонизма не надо. Нам надо вместе работать.
Вы себя чувствуете, как все. И это хорошо. Но не забывайте, что у всех у вас за плечами. Это вольнонаемным можно напиться и прочее. А у вас малейшая ошибка, и вы знаете, чем это может закончиться".
В другой раз снова собрали работяг (сначала все подумали, что опять кто-то попал в вытрезвитель или в ментовку), но оказалось, что будет лекция о последствиях сифилиса. Народ в зале зашевелился.
Лектор сообщил, что в 1946 году на весь Ленинград был один сифилитик – посмотреть на него ездили студенты из всех медицинских вузов города. И это после того, как наша армия прошла всю Европу.
Затем он стал приводить цифры, какова ситуация с ЗПП в настоящее время. Так что, призывал лектор, выпил после работы – и давай домой, к семье, а то некоторых, я знаю, тянет на подвиги.
Воспитательная работа была проведена.
Как-то нам объявили, что после работы будет отчетно-выборное профсоюзное собрание. Организаторы уговорили выступить Гоголя (типа, от рабочих), похоже, для живости собрания даже позволили ему слегка покритиковать администрацию ремзоны.
Гоголь – высокий бестолковый парень, он ходит вразвалочку, шаркая разбитыми сапогами. У него вытянутое лицо и длинные волосы (отсюда и кликуха); говорит он медленно, речь его довольно бессвязная. Сам он, вроде, из Воронежа, отсюда и характерный выговор. И ещё – скорей всего, Гоголь не читал "Муму" И.С.Тургенева, потому что в его исполнении непристойная присказка звучит так: "Не е… мамА!".
Повсюду Гоголь таскает полуразбитый кассетный магнитофон "Весна" – крышки нет, видна обнажённая радиоэлектронная плоть и вращающийся тонвал ("Так птицы крич-ат, так птицы крич-ат в поднебесье, Олеся-а, Олеся-а, Олеся-а…"). Гоголь утверждает, что магнитофон отличный, надо только пассик поменять.
Так вот, сколько стаканов перед этим собранием принял Гоголь, история умалчивает, однако в раздевалке он сидел, мотая головой, и всё хорохорился: "А я им скажу! Я им точно всё скажу!".
Руку Гоголь поднял, как только началось собрание (похоже, даже раньше), он прошел на трибуну и в гробовой тишине медленно заявил:
– У меня грузиков не хватает.
