Аркадий Павлович сначала снял очки, потом опять напялил их на нос, встал, затем сел.
– Доктор, вы меня пугаете, – ещё больше разволновалась Маша.
– Простите меня. Я думал, вы гораздо моложе и хотел уже ругать…
– А выходит, я старушка и мои проблемы возрастные, – засмеялась Маша.
– Ещё раз простите меня за бестактность. Давайте наметим план наших процедур.
– Давайте.
– А знаете, Мария Александровна, у меня есть знакомый остеопат…
«Только не остеопат», – мысленно ужаснулась Маша.
Она пробовала лечиться у одного по рекомендации своей подруги. Принимал этот доктор на дому. Его услуги стоили в три раза меньше, чем в клиниках. Это, возможно, и была основная причина большого количества пациентов у этого специалиста. Она честно ходила на приём три раза в неделю, два месяца подряд, но ожидаемого результата так и не дождалась. Маша допускала мысль, что он и правда хороший врач, просто ей не повезло.
– Мария, вы просто богиня. Признайтесь, вы потомственная дворянка? – мурлыкая, доктор каждый раз восхищался её утончённой, элегантной внешностью.
– Оптический обман. Мы, доктор, «столбовые крестьяне».
– Не может быть! Значит, какой-то барин подпортил вашу крестьянскую породу, – не унимался остеопат.
Как-то на очередном сеансе доктор повёл себя очень странно, после чего Маша к нему больше не обращалась. Остеопат почему-то стал рассказывать пошлые анекдоты, потом разные сексуальные истории из жизни известных людей. Увидев на лице ухмылку самодовольного самца, Маша умело сдержала свой гнев. Но когда и действия остеопата стали носить явно сексуальный характер, то она взорвалась:
– Доктор, прекратите заниматься глупостями! Я умею посылать наглецов на три весёлых буквы, только очень не люблю ругаться! Следует во всём соблюдать меру! – её слова стёрли ухмылку с его лица. – Если сеанс закончился, то мы с вами расстаёмся.
И расстались. Остеопат много раз звонил, просил прощения, что не мог удержаться, ведь Маша такая сексуальная, такая желанная. Её голос, стоны во время сеанса сводили его с ума, и случилось то, что случилось.
– Ваши эротические стоны я принял за сигнал к действию, – оправдывался остеопат.
– Сожалею. Но стонала я, доктор, от боли, а не от наслаждения. Простите, что мои стоны ввели вас в заблуждение. Прощайте, – Маша очень не любила ссоры, поэтому старалась смягчить расставание. Но с неприятными ей людьми расставалась без сожаления, раз и навсегда.
По поводу своего происхождения Маша не лукавила. Она обожала рассказы мамы о семье, об отце, которого Маша едва помнила, он трагически погиб, когда ей было пять, о первой встрече родителей и их любви.
