Всё перемешивалось в моих бредовых снах: противно смеялись одноклассницы, тыча в меня пальцами, мама плакала и причитала надо мной, как будто я уже умерла. Нина Павловна молчала и смотрела на меня с испугом, Галка, моя лучшая подруга, почему-то голосом Пугачёвой пела: «…этим летом я встретилась с печалью, а любовь прошла стороной…» Потом на каком-то незнакомом вокзале я бежала по перрону, пыталась догнать уходящий поезд. Витя, стоя на подножке вагона, махал мне огромным букетом полевых цветов.
– Будь счастлива!!! – донёсся до меня его голос.
Я бежала так быстро, что казалось, сейчас умру от нехватки воздуха, в груди что-то булькало и клокотало. Задыхаясь, я рванула на себе блузку и из последних сил крикнула:
– Вернись!
Вдруг ангелы в белом подняли меня на руки, и я оказалась в невесомости. Тело моё стало лёгким, я свободно задышала полной грудью, а сердце забилось ровно-ровно.
Я очнулась и открыла глаза.
– Ну, слава богу! Кризис, кажется, миновал, – услышала я незнакомый голос. – Просыпайся, милое создание, хватит пугать нас! – Около моей кровати стоял старенький доктор.
– И что за молодёжь такая квёлая пошла? Чуть только от мамкиной юбки оторвутся, и на тебе – подцепила какой-то вирус. Ужас! «Мимоза в ботаническом саду»!
– Не «мимоза», – потрескавшимися от лихорадки губами возразила я.
– А кто ты, если не «мимоза»? – удивился доктор.
– Смешная девчонка, – и прошептала еле слышно: «…яркое, весёлое, зелёное, до свиданья, лето, до свидания».
– Опять, что ли, бредит? – пожал плечами доктор.
– Не волнуйтесь, мне гораздо лучше, – поспешила я успокоить «Айболита». – Я просто люблю эту песню, – и вдохнула полной грудью свежий воздух, который шёл из открытого окна больничной палаты.
– Ну и хорошо, – доктор поспешил к другим своим пациентам.
Вот так закончились мои летние каникулы.
Мой «принц» исчез из моей жизни навсегда, а вот из памяти не уходит до сих пор. Так что же это было? Может быть, это любовь?
Наконец-то объявили, что поезд Москва-Гомель отправляется. Маше казалось, что время остановилось и поезд никогда не поедет, а вечно будет стоять на вокзале. Спешить, казалось бы, ни к чему. Там, куда она сегодня едет, нет никакой романтической подоплёки. Всё очень прозаично. Она едет в Белоруссию лечить свой позвоночник. Родственники и друзья очень нахваливали белорусские санатории, говорили, что после санатория они теперь как новенькие. Маше очень хотелось быстрее попасть на место чудес, «обновиться» и забыть о боли и всех её «попутчиках». Она много лет не ездила в поездах. Туда, где в последние десять лет она бывала, можно добраться только самолётом и всего за три часа. А здесь пиликать всю ночь, да ещё в купе с чужими людьми. Хотелось побыстрее улечься на полку, уснуть и проснуться уже в Гомеле. Боль противно буравила поясницу, хотя от количества принятых обезболивающих она должна была не напоминать о себе до конца поездки.
