Все это разглядывал Петр задолго до свадьбы. Он был, в отличие от большинства ильинцев, религиозен и каждое воскресенье посещал церковь. В то время, когда совершалось венчание с Олимпиадой, Петр ничего уже не замечал.
Отец Григорий благословил молодых тяжелым серебряным крестом, дрожащим в его слабых старческих руках.
Грянул хор.
Олимпиада откинула фату, отвела в сторону руку с горящей свечой и подняла лицо для поцелуя. И Петр почувствовал, что побледнел, испытывая болезненное изумление, увидел чужое лицо, чужую женщину, которая отныне всегда и всюду пойдет с ним по жизни.
Он встретил ее зеленоватые растерянные глаза, на секунду они потемнели, блеснули золотыми искрами, и какой-то иной взгляд, чуть косящий, загадочный, вдруг с болью проник ему в душу.
Он неловко поцеловал жену, и наваждение покинуло его. Снова, как тогда, когда первый раз он коснулся губами щеки Липочки, в нем поднялась уверенность: это его судьба, его доля. Жить с ней будет легко и просто.
Это была действительно его судьба, его доля. Но жить с Олимпиадой Федоровной оказалось не так-то легко.
Петр переехал в дом Кольцовых. И поначалу, после неустроенной холостяцкой жизни, после неуютного быта в родной семье ему был удивителен тот порядок и неторопливая размеренность быта, которые умели создать теща Марфа Даниловна и приученная с детских лет к тому же Олимпиада. Он отдыхал. Был, пожалуй, даже в какой-то мере и счастлив.
Федор Никитич с прииска аккуратно посылал письма и деньги. Олимпиада всегда бурно радовалась и деньгам и весточке от отца. Марфа Даниловна, как заметил Петр, радовалась главным образом деньгам и поспешно прибирала их в свой ларец, хотя в письме, написанном для всех, было обычно сказано, что деньги подлежат расходам семьи.
Как-то вечером Петр услышал разговор тещи с женой.
— Мамаша, вы бы на пропитание хоть какую-то часть отцовских денег давали. Он же пишет, что посылает всей семье, а к именинам мне пишет, чтоб я от него себе в подарок шаль купила, — сердито говорила Олимпиада.
Марфа Даниловна ответила елейным голоском:
— На шаль дам, доченька. А на пропитание не дам. Зачем ты взамуж выходила? На отцовской шее висеть? У тебя муж теперя имеется. А мне много ли надо? Да и тещу положено содержать. Деньги же хранить надо. Мало ли что приключится! Без денег никак нельзя. Учись жить, Липочка, учись, доченька, мужнины деньги себе забирай. Сама счет веди.
Олимпиада очень быстро воспринимала материнскую мудрость. И Петр, привыкший самостоятельно распоряжаться жалованьем, начисто лишился его. Это вначале Петра забавляло, потом стало обижать. Но Олимпиада оказалась хозяйкой радивой, экономной, и он сдался.
