По пути в зоомагазин Александр заметил, что люди до крайности хмуры и угрюмы. Это не могло не кинуться в глаза на столь красочном фоне. Одни прохожие, понурив свою легкую голову, смотрели себе под ноги, и, кажется, им было ничего не нужно от этого мира, кроме надуманных проблем и забот. Иные, которые шли вместе, увлеченно выплескивали безудержный поток абсурда из своих ртов. От них то и дело доносилось невежественные возгласы «а я сегодня», «а у меня», «а я», «я», «я»… Можешь не сомневаться: они не слушали друг друга; пока говорил первый, второй, кивая, размышлял, о чём поведать своему напарнику.
На всех их измученно дряхлых лицах читалась рутина, слова которой побуквенно, с усердной кропотливостью выводились обществом ещё с самого рождения. Они привыкли к ней, и поэтому в их понимании это выглядит как нечто естественное, неотъемлемое от тяжёлой жизни.
На протяжении всего похода Александра никак не покидало чувство, будто его сверлили в спину взглядом. В один момент это и заставило его обернуться. Все люди, которых он видел, совершенно все, смотрели на него, то за его спину, то за свою, а затем ему в шаг.
Александр нёс за своими плечами нечто объемное. Оно тянулось за ним в виде облака, или же даже снежной лавины. Бесформенный образ есть некий дух. Он есть и у тебя за спиной. Нужно только его прочувствовать. Он сзади. Возвышается за тобой. Это что-то холодное. Ледяное дыхание. Мороз от холодных рук. Люди, которые дороги твоей душе. Они белоснежные и с невидящими глазами, шагают за тобой по пятам. Среди них витают события прожитых дней. Сотни нитей. Они переплетены между собой. И простирается череда воспоминаний: горести, страхи, улыбки, слезы, мечты. Все тянется за тобой. Стоит только оглянуться.
Александр вглядывался в поток за плечами – и это приносило ему только боль. Ибо всё, что в нем когда-то было: то алая кровь, то нежно-розовые лица, то ослепительно-жёлтое солнце – уже стало выцветшим и бесцветным.
За спиной нашего героя было прошлое, на которое он так жадно оборачивался, как и все эти люди.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Он понял, что у живых что-то происходит; он так долго жил в мешке, что имел право считать себя мертвецом. <…> Услышав лязг тяжелых засовов и скрежет заржавелых петель, поворачивающихся на крюках, Дантес, который сидел в углу и с неизъяснимым наслаждением ловил тоненький луч света, проникавший в узкую решетчатую щель, приподнял голову.
Дюма, «Граф Монте-Кристо»
