Удовлетворив своё любопытство и не найдя ничего интересного, чем можно было бы поживиться, он вышел в коридор и, взяв конец верёвки, несильно дёрнул лежащего пса:
– Ну, пошли, что ли, страдалец.
Тот не двигался, Пётр дёрнул сильнее:
– Пойдём, говорю!
Собака нехотя поднялась, и они вышли во двор, прошли через арку и вышли на улицу.
Дойдя до ларька, Пётр остановился и, взяв две банки пива, сел на ближайшую скамейку. Открыв банку, он залпом выпил первую и сразу же открыл вторую. Теперь уже не спеша, он прихлёбывал пиво, разглядывая проходивших мимо него женщин. Головная боль вроде бы понемногу начала проходить.
– Петька, здорово, братан!
Высокий, накачанный мужчина, в узких джинсах подсел к нему на скамейку.
– Оба, Вован, здорово! – Петька обрадовался, встретив старого дружка.
– Как дела, брат? – Вован щурился и без того узкими глазами, его тонкие губы растянулись, обнажая жёлтые прокуренные зубы.
– Да, ничего, нормалёк, а ты как? Давно тебя не видел, где пропадал?
– Да так, в местах не столь отдалённых, – Вован нехорошо улыбнулся и сплюнул прямо Петру под ноги.
– Ах да, я что-то слышал, – протянул Пётр.
Он хотел ещё что-то спросить, но Вован его перебил:
– А я вижу, ты остепенился, женился, поди, детей наплодил! – он хлопнул Петра по коленке и опять растянул тонкие губы в подобии улыбки.
– Я-то? Да, брось! – заржал Пётр. – Чего это я себя ограничивать буду. Прибился вот сейчас к одной, баба вроде неплохая, а надоест – другую найду. Вон их сколько ходит-то.
Пётр опять заржал.
– Ясно, а то я гляжу – собака у тебя. Чин-чинарем сидишь, со своей собакой, – Вован ухмыльнулся.
– Да, это баба попросила прогуляться. Да и собака-то не её, соседская.
– Интересный пёс. Тощий-то чего такой?
– А, хрен его знает. Говорят, порода такая – борзыя. Оборзевший пёс, точно, – Пётр опять развеселился.
– Соседская, говоришь? Интересно… – Вован пожевал губами, глаза его ещё больше прищурились. – Слушай, брат, продай его мне, а? – не снимая улыбки с лица, он сверлил Петра острым, как нож взглядом.
– Чего это вдруг? Тебе-то он зачем? – удивился Пётр. Перевернув пивную банку, он вылил остатки пива в рот, сжал её со скрежетом в кулаке и выбросил в стоявшую рядом урну.
– А, понравился! – Вован подмигнул и, сплюнув, опять изобразил на своём лице кривую улыбку.
Пётр ухмыльнулся;
– Скажешь тоже понравился! Чего же я не помню, что ли, как ты кошек казнил?
– Тю, вспомнил! Это когда было-то? В детстве, а теперь-то я добрый стал, – Вован опять хмыкнул. – Давай, чё ты. Скажешь бабе своей, что сбежал пёс. С какой тебя спрос? Ночью всё простит, а? – Вован подмигнул Петру, и тот глумливо заржал.
