Пока я размышлял, Ньо уже развернул снасти.
У него были какие-то умопомрачительные удочки с изогнутыми ручками из полированного красного дерева.
Он наладил одну и закинул, затем вторую – но на первой поплавок уже задергался. Так что я подхватил подсачник, и уже очень скоро в сетке забилась здоровенная рыбина, сверкающая на низком утреннем солнце чешуей.
Пока я вытряхивал ее в ведро, поплавок задергался на второй.
– Давай, – подал голос Ньо.
Да уж, парень он немногословный.
Мы поймали четыре здоровенные рыбины. Хозяин опять занялся снастями, а я взял лежащий тут же складной нож и занялся чисткой. Надо же, какие здоровенные, я таких и не видел никогда.
И тут мимо нас проплыла лодка. Тихо-тихо проплыла, мотор у нее явно не бензиновый. В ней сидел рыбак – и мальчишка, сын, наверное. Они тихо переговаривались между собой, а нас будто и вовсе не заметили.
У меня от удивления отвалилась челюсть. Как так?
Выпотрошив рыбу, я стал убирать чешую – и вдруг под ножом что-то блеснуло. Кончиком ножа я подцепил тонкую золотую цепочку. На ней висела подвеска – рыбина, чешуя ее, выложенная крохотными камушками, так и сияла на солнце.
– Ньо! – окликнул я его, – ого, смотри!
Молча – господи, парень с немыми живет, что ли? – он взял в ладонь перемазанный в рыбьей слизи кулон, прополоскал его в воде – и протянул мне.
– Твой!
– Да ты что, это же…
– Бери!
Потом он задумчиво посмотрел в воду, стянул с себя одежду – всю! – и нырнул.
Вода была такая чистая, что я видел его – загорелое тело и струящиеся волосы вокруг него, он плыл и плыл вниз, у меня даже дыхание перехватило – он же сейчас утонет! Наконец он что-то схватил рукой – и взмыл наверх. Одним рывком перевалился через борт, окатив меня водой, показавшейся мне совершенно ледяной.
Пока он вытирался, я опустил руку по локоть в воду – и ее тут же заломило, вода была градуса четыре!
– Смотри, – бросил он что-то на стол.
Это оказалась золотая статуэтка на малахитовом пьедестале, Гермес вроде. Ничего себе…
– Ноо…
– Золото наци. Правду люди говорят.
Так вот оно где… А кстати, я же читал недавно, где же оно было… Нет, забыл.
Потом мы причалили к небольшому деревянному пирсу, вылезли на берег. Полезли по крутой тропе в горы, вокруг нас расстилался еловый лес. Мы долго бродили по нему, я подустал, если честно – но Ньо был неутомим. Время от времени он останавливался и словно к чему-то прислушивался – и снова шел вперед.
– Что ты ищешь? – не выдержал я.
– Скади. Жену мою. Была великая битва, она ехала верхом на белом волке, своем любимце, и врагов разила без счета… А потом… Потом она пропала, и я ищу ее среди скал и лесов, среди ее возлюбленных волков. Но нет ее нигде. Ни среди живых, ни среди мертвых. Трюмхайм стоит покинутый… И сердце мое тоскует по ней.
