Восьмой класс сразу понял, что лучше помалкивать.
Светлана Генриховна рассказывала о голубе так, словно он ей всю жизнь изгадил. Она тыкала указкой в его внутренние органы и мерно крутила пластинку с давно записанным текстом:
– Птицы имеют крупный головной мозг. Особенно большой у них мозжечок. Это связано со сложными движениями птиц, требующими координации во время полета.
Ракитин запустил с последней парты самолетик. Он плавно спикировал под учительский стол. Светлана Генриховна так сосредоточилась на голубе, что даже не заметила этой мелкой пакости.
– Пищеварительная система! Ко дну ротовой полости прикреплен очень подвижный язык. Слюнные железы развиты у птиц неодинаково, у некоторых, например, у козодоев, почти отсутствуют.
Алябьев, сидевший позади Юльки, с идиотским смехом полушепотом повторил своему соседу Булыгину в ухо: «Козодоев». Булыгин дал ему подзатыльник.
Светлану Генриховну неудержимо несло дальше. Видно было, что привычная пластинка ее постепенно успокаивает. Она ткнула куда-то в окончание кишок птицы и прокомментировала:
– Задняя кишка укорочена и открывается в клоаку.
Булыгин громко заржал.
– Что смешного? – рассердилась учительница.
Булыгин заткнулся и пожалел, что не сдержал эмоций.
– Иди к доске. Повтори то, что я сейчас сказала!
Булыгин обреченно потащился к голубю. Повертел в руках указку и неуверенно начал:
– Мозги.
– Не мозги, а головной мозг! – поправила Светлана Генриховна.
– Зоб. Сердце. Печень, – Булыгин тыкал указкой в картинку, – желудок, кишки. И эта… Как ее… Да как же…. Какава!
Светлана Генриховна по инерции нахмурилась от неверного ответа, но тут же заливисто расхохоталась. Класс лежал на партах от смеха.
С трудом успокоившись, Светлана Генриховна поправила Булыгина:
– Не какава, Рома, а клоака. Запомни.
«Да, это в жизни сильно пригодится, – отметила про себя Юлька. – Кстати, почему его так редко называют по имени? Ромка».
Потом был немецкий. Юлька старательно переводила текст про пионеров-тельмановцев. Мерзостно-веселый Шрайбикус фоткал ее с угла страницы учебника.
Шестого урока у восьмого класса не было. Как будто нарочно выделили Юльке время попереживать о предстоящем расстреле. Одноклассники свалили домой.
Юлька уже привыкла бродить по школе в одиночестве. Была какая-то особая прелесть в этих пустых коридорах, в приглушенных голосах учителей, доносящихся из кабинетов. Можно было неторопливо разглядывать весьма неплохие картины местного художника Алексанникова, развешанные по стенам. Особенно любила Юлька картину с летней ночью. Основное пространство на ней занимала река. Посредине был небольшой остров с высокой колокольней, вокруг которой лепились домики со светящимися окошками. Над этим благодатным покоем висел чистый ясный месяц.
