О недалеком уже, ярком светлом будущем? Деревенские они ведь люди конкретные, подождут, подождут, обещанных светлых времен, а потом белым днем «темную» устроят, попинают с напоминанием.
Стал он подумать о модных теперь псевдонимах, вместо фамилии, прислушиваться стал к слухам на деревне, какое прозвище прилепили? А было их немало, и все они, как и в случае с пращуром, к событию какому – то с ним были приурочены. А событий этих…
На первых выборах выдвигая свою кандидатуру, молодой и неопытный, озвучил он программу по ремонту дорог. Молодой был. Это сейчас он понимает, что дороги в России, это такой же символ, как ромашка, как березка, и ремонтом их занимаются те, кто дорожит этими затратами так, как своим кошельком, зная как тратить, чтобы сэкономить.
Программу озвучил, в грудь себя постучал, депутатом стал, а выполнить не смог.
Жердиной его тогда опоясали разочаровавшиеся в своем избраннике, избиратели. Две недели, скрючившись, ходил, людям объясняя, что он депутат теперь, фигура неприкосновенная. Перед некоторыми, особенно непонятливыми, мандатом, охранной грамотой своей, для убедительности потряс. И ничего, перенес эти первые политические неудобства, поумнел, скромней стал в своих программных заявлениях. Пару лет, правда, после «темной» ходил он под прозвищем Кощей бессмертный, не обижался, народ он всегда скажет, не « в бровь, а в глаз»
2
Как еще можно назвать такого, стойкого ко всяким жизненным неожиданностям человека?
Когда последний раз, жердиной по хребту, пытались до его совести достучатся, так та, на три части рассыпалась, а ему хоть бы что. Походил месяц скрюченный, и чего? С кем не бывает. Зато дальше по служебной лестнице полез, вроде как «курсы повышения» окончивший.
Сразу на три стула по должностям присел. Змеем Горынычем стали на деревне звать, а кто Святой Троицей. Со временем, ему, уже тертому калачу, проперченному, прожаренному за двадцать пять лет, в чугунной «буржуйке» политика и чиновника, на все эти прозвища, до одного места стало. Рты не заткнешь, как хочется пусть, так и зовут, лишь бы на выборы ходили, да «галку» ставили» против фамилии его. Двадцать лет, население Ожиданки фантазировало в своих творческих исканиях, пока не остановилось на одном, всем пришедшем по душе, прозвище – Трехглавый. Носит с тех пор Дмитрий Владимирович, это прозвище, по газетному, псевдоним, который вытеснил в конец, и фамилию его, пращуром приобретенную – Медвепутов.
