– Ну что, начинаем?
Марина, что было сил, вдохнула эфир.
– Да, можно, – согласился анестезиолог, держа руку на Маринином пульсе.
Марина отчетливо чувствовала все манипуляции врача. Было больно, но пока терпимо. Слева и справа раздавались стоны, но никто не кричал. Марина посмотрела в окно операционной, оно было не зашторено. Там за окном было какое-то большое дерево с пышной зеленой кроной. "Оно стоит тут много лет, может быть, несколько десятилетий, и молчаливо наблюдает, как женщины забывают про желание быть привлекательными и становятся телами, изрыгающими ненавистные им куски. Это дерево смирилось со страданиями и никого не жалеет". Марина представила, что она и есть то дерево за окном. Это она со стороны смотрит на этих бедных раскоряченных существ, которые извиваются в креслах, как будто они попали на раскаленные сковородки. Да, эти мученья им предназначены за то, что они хотели быть любимыми.
Деревом становилось быть очень больно. Марине казалось, что из нее что-то вытягивают вместе с ней самой. Тяжесть все усиливалась и усиливалась, как будто корни втягивали ее в землю. Марина пыталась пошевелить руками-ветками и услышала спокойный голос анестезиолога:
– Все в порядке. Все хорошо.
– Я бы еще поработала, вот тут мне не нравится. Осталось, – сказала женщина-гинеколог.
Боль стала невыносимой, листья дерева забились на ветру. Она – дерево. Она там за окнами. Врач, которая оперировала Марину, сунула ей что-то между ног, вытащила из-под Марины металлическую миску и позвала медсестру:
– Увозите Завьялову в палату.
Марина, стараясь не смотреть на миску, перевела взгляд на дерево:
– Спасибо тебе, дерево, – прошептала она.
– Чего? – переспросила врач.
– Спасибо вам, доктор, – стараясь как можно более отчетливо произнести эти слова заплетающимся языком, повторила Марина.
– Не за что, – усмехнулась врач. – Постарайся сюда больше не попадать. Постарайся вообще больше никогда не делать аборт, – пожелала она на прощанье.
– Никогда. Ни за что не буду, – пообещала Марина.
Ее привезли в палату и оставили в покое. Чувства облегчения, что все уже позади, не было. Было по-прежнему мерзко, хотелось улететь куда-нибудь в космос и все забыть. Низ живота сильно ныл, но терпеть было можно, она даже ненадолго заснула. Марину разбудила медсестра, которая копошилась у соседней кровати. Медсестра вытаскивала из тумбочки и из-под подушки вещи толстой тетки. Самой тетки не было.
– А где она? С ней все в порядке? – встревожилась Марина.
