уберёг… Откуда такие понятия в мыслях взялись? Не думал так раньше, пока жив был. Вижу, как род спасённого парня благодарит меня, благодарит моих предков за сына. Упиваюсь всеобщей радостью, купаюсь в ней.
***
Вижу среди миллионов лиц одно серое пятнышко, будто не проявился снимок, оставшись неясным, мутным. Спрашиваю и получаю ответ: это мой сын, мой и Лады. Так и не родившийся сын. Она тогда сделала аборт. Не настаивал, сама решила. Когда сказала про беременность, ляпнул: мол, смысл безотцовщину плодить. Я же женатый был на Томке, дочка Валюшка и сынок Митюха подрастали. И менять в своей жизни ничего не собирался. С Ладкой у нас любовь была, долго на две семьи жил, почти десять лет. Не считая всяких других мимолётных увлечений. Я же нормальный мужик, охоч был до бабёнок. И усилий никаких особых не надо: дичь податливая, по доброй воле в силки залетала. Ладка не такая, долго её добивался, не шла в руки птичка. Заарканил и держал, боялся выпустить. Известно, что достаётся трудно – ценится дорого. Только сломала птичка клетку, упорхнула. Сам, дурак, виноват. Всё из-за сынка не рождённого. Веры мне не стало, когда отказался от него. Знаю, здесь, на суде, вины мужской нету за убийство дитя во чреве. Если баба сама ребёночка внутри не травила, и она невиновна. Виноват тот, кто инструмент держал, чьи руки живое убивали.
Почему так невыносимо глядеть на это мутное пятнышко? Спасибо, просветили. Оказывается, когда Ладку кромсали, вырезая сына моего, она меня прокляла, и тем проклятием переложила вину на меня. Сроду не знал… Слыхал про материнское проклятие – самое сильное оно, сильнее не бывает, но тогда ведь не думал… Только теперь вижу: родичам за меня стыдно. Понимаю, какой великий проступок совершил. Как надо было поступить, чтобы не пришлось сейчас мучиться? Всё бы отдал, лишь бы не лезло в глаза пятнышко мутное, от которого всю душу в раскалённую спираль скручивает. Как сказать Ладе, что раскаиваюсь я? Как прощения попросить? Снова подсказали: мол, попробуй ей присниться. Присниться и одно лишь слово сказать: "прости". Трудно, но не обещал никто лёгкой жизни… после смерти. Изо всех сил бьюсь. Так птица грудью в стекло долбится, в кровь разбиваясь. Больно, страшно, но желание такое сильное – на всё другое плевать. Только ничего она не видит, не снятся ей сны. Устаёт сильно, спит, как убитая. Она даже не знает, что я умер.
Ужас, сколько плохого, тёмного, мерзкого за жизнь наделал – такое чувство, будто в грязи кувыркаюсь, и все эти лица, которые вокруг, с собой в грязь тяну. Хочется притормозить на хорошем, задержаться подольше, дух перевести…
