– Да-а, блин… На «вайт прайд» не тянет… Ну ладно, я к тебе насчет графика отпусков заходил, потом тогда.
– Давай.
Потапов вышел, всей своей могучей спиной выражая разочарование.
– Да, – сказал вдруг задержанный. – На почве ненависти.
– Что? – не сразу понял не переключившийся ещё на допрос Луконин.
– Я их ненавижу. Простите, – задержанный поднял голову и посмотрел прямо на следователя, – я в кино видел, что на допросе можно курить. Очень хочется.
– Я не курю.
– Я готов признаться. Только курить очень хочу.
Луконин вышел из-за стола, открыл дверь и крикнул в коридор:
– Дайте сигарету кто-нибудь!
***
Зураб Станиславович жадно затягивался сигаретой и поспешно говорил:
– Знаете, мне не страшно. Но противно, что пришлось делать. Я же православный, грех на душу брал. В церковь не хожу, но верю. У меня мать в «Белое братство» ушла, я ещё в школе учился. Отец от рака умер, лечился у тета-хилеров, говорят, запустил. Хотя я врачам тоже не доверяю – ничего нет у них, больница вся обшарпанная, так вот с колен встали…
– Не отвлекайтесь.
– Да-да, это я так, к слову. У меня жена тоже пошла на тренинг личностного роста к известному гуру, потом на другой, потом… потом, конечно, разошлись. Я ей не подходил, хотя тоже на тренинг записался. Тридцать тысяч, помню, заплатил. Но не помогло. Гармония аур нарушалась. Вот так вот. И все деньги отдала этим «Ключникам Соломона» или как там их… не помню, столько их похожих было…
Протокол писался легко. Луконин даже немного сочувствовал убийце – шарлатанов он откровенно не любил. Габарадзе рассказывал простую историю неудачника, не слишком умного и довольно мягкого человека, к которому просто липли всякие «очистители чакр». Потом его прорвало. Дальний родственник в Грузии умер, из разделенного с многочисленной родней наследства столетнего чабана ему досталась национальная одежда с традиционным кинжалом, разрешенным к ношению даже в советское время. Кинжал и натолкнул его мысль о кровной мести – в памяти всплыли старые фильмы о вендетте. Габарадзе сначала разделался с «гуру», который сбил с толку его жену, потом просто звонил по объявлениям и убивал.
– Я шесть человек убил. Грех мой велик, но душа спокойна.
– Понятно. Подпишитесь вот тут.
– Да.
– Прочтите сперва.
– Я вам верю. Да и вообще я человек конченый, какая разница…
***
Луконин пришел домой в муторном настроении. Как-то на него нехорошо повлияла история Зураба с нетипичным отчеством Станиславович. Пошел на кухню. Суп был холодный, он включил плиту его подогреть. На столе валялась забытая дочерью книга. Привычку читать за едой Луконин не одобрял. Он взял книгу, чтобы отнести Люське, и машинально бросил взгляд на название. На обложке по правилам дореволюционной орфографии было написано: «Папюсъ. Ключики Соломона». Луконин вздрогнул – он вспомнил слова Габарадзе на допросе: «…деньги отдала этим «Ключникам Соломона» или как там их, не помню». Не «ключники», а ключики!
