– Кэтрин, все будет хорошо, – дышит она мне в висок. – Слышишь? Все будет хорошо. Я завтра все узнаю и обо всем договорюсь. Да?
Я обмякаю и киваю, тяну ее за руку к себе. Она ложится рядом и обнимает меня.
Почему-то становится спокойно.
Уже сквозь сон я слышу, как она тихонько выходит из моей комнаты.
Мама набрасывается на нее в исступлении:
– Ну, что?
Я не слышу Таниного ответа. Она уводит маму от двери. Наверное, говорит ей, что все будет хорошо, и мама тоже успокаивается.
…
Сон – это такое блаженство. Снилось, что я не ссорилась с Женей, что не было этого нашего последнего жуткого разговора, что все так, как было раньше.
Зачем же ты звонишь именно сейчас, когда у меня все было так сказочно.
Конечно, я знала, что это не Женя, но тем не менее болезненно неприятно убеждаться, что это действительно не он.
– Кэтрин, привет! Я все узнала. Это отличная клиника. Сделают очень быстро. Договорилась на два. Так что жду тебя полвторого у себя на работе. Поедем вместе. С собой… – дальше следует перечень того, что нужно взять и сделать. – Ты меня поняла?
– Да, – я слышу свой сонно-хриплый голос.
– Ты спишь что ли? Ну, ты даешь! Давай просыпайся, Соня, – смеется в трубке голос. – У тебя не так много времени.
Вот совсем сейчас не до смеха.
– Кэтрин! Я тебя жду. Целую. Пока.
Я закрываю глаза, но это бесполезно. Теперь бесполезно. Того роскошного сна не вернуть.
Сползаю с кровати. Мятая, ватная, подхожу к окну.
Господи, какая же тоска и серость! Везде тоска и серость. Эти абсолютно голые тонкие деревья. Это бесцветное отсутствующее небо. Покрытая неровной ледяной коркой земля смотрит снизу вверх черными дырами грязи.
Как-то ляпнула, что я люблю зиму. Зачем я это сказала? Наверное, из чувства противоречия Тане. Потому что она любит весну. Не могу же я любить то же время года.
Мы не похожи. Ни в чем не похожи. И всегда стремились быть не похожими друг на друга, хоть нас и путают постоянно.
Хотя конечно, она начала эту игру: поделить игрушки, поделить песни, поделить цвета. Твое – мое. Не делай, как я. Не повторяй за мной.
А как не повторять? Ведь она все делает так, что хочется повторить за ней, чтобы добиться того же успеха и того же признания у сверстников, родителей, публики. Но для меня это нереально. Она лучшая. Она первая. Везде она. И теперь она.
И теперь она отнимет у меня то, в чем я первая?
Нет. Дело не в очередности. Дело в том, что у меня что-то появилось. Что-то непонятное, но уже отчего-то дорогое. Что-то только мое.
