Поступит вдруг в грудь кислород:
С форточки писк птицы чудной
Разбудит твоих старых мыслей полет.
Здесь тлела душа, гуляли в закате,
Ладони здесь хлопали резко и быстро,
Не осведомлен в настоящем разврате,
В глазах только детские глупые искры…
Сейчас ты сидишь со стекляшкой в руках,
Из которой был сделан твой винный бокал;
Ты медленно делаешь пафосный шах
В пустой одинокой квартире… Упал.
2017
И в тебе нет ничего святого,
Не позволено нам проходить сквозь стен;
Перед зеркалом (такого же пустого)
Не замечен зряшный джентльмен.
2017
Говорят, убить бессмертного нельзя,
Он тому и сам был рад бы;
Мучиться, страдать иссяк
Дорогой мой, обреченный на годы.
«Разделить бы горе с человеком милым,» -
Но лежала грустью мысль в пыльных чердаках,
Только мой любимый не решался, с кем же
Тот найдет приют, гасивши страх.
Нет, ему не хочется плутать вокруг,
Слушать мысли же свои – мученье,
Хочет чьих-то рук мой милый друг,
Только время для него – уж не теченье.
2017
Холодные мерзлые руки, удары в стену
И запах крови или горьковатого вина -
То красота души проникновенная
Или влюбленность стала вдруг вооружена?
Я слышала лишь ласку на словах,
Тепло пыталась все отдать тебе,
Сейчас остались слезы; сложу все по строфам:
А лист стиха того рябеет все, рябеет.
Не просто, жизнь как показала,
Любить и плакать на твоем плече;
Так разделяют нас аэропорты и вокзалы -
Определят совсем другой ковчег.
Я думала, что просто отпущу то чувство,
Ведь можно его позабыть (кажется, просто),
Теперь считаю, это – тяжкое искусство,
К которому никак и впредь не получу я доступ.
Сентябрь, 2017
На серых обоях хрущевки найдена кровь:
Кто оставил последний патрон в барабане,
Не дернет и бровь за свою нелюбовь,
Что лежит на его же кровати обманом.
Ни сей коктейль, ни поцелуй вон той девчонки
С привкусом помады всех вишневей;
Для демоненка смысла нет в запоминании имен,
Что было важно: «8-9 – пароль от щек пунцовых…»
Ноябрь, 2017
Не написать, забыть все в памяти…
Не написать, забыть все в памяти;
Простить, испепелить тебя навечно.
Быть так хотелось просто диорамами,
Мол, граммами не засыпаться так сердечно.
Лежа открытой книгой на столе,
Писать прозрачным перьем по бумаге.
Сейчас неловко будет вспомнить о себе,
Мечте о космонавте, быть может, о пирате,
Что так любил, сгорал дотла в деньках,
Мечтал в стихах «о девушке из Нагасаки».
Теперь мечты здесь только о деньгах,
Здесь каждый час сгорают, тухнут флаги
Еще одной разрушенной судьбы.
