– Это Кларсон, не обращай внимания.
– Ты, что, девственник? Почему?
– Придумай вариант, который больше понравится. – Я решил, зачем утруждать себя объяснениями? Эта девушка мне никто.
– Ты хоть в курсе, где и в какое время живешь? Мы не можем голосовать, переезжать без разрешения, работать там, где нравится, детей заводить… А ты еще и сексом не занимаешься? Что ты вообще делаешь?
– Я слушаю музыку. – сказал я и, подняв перед собой кружку с пивом, добавил: – И еще пью. Тебе то какое дело?
– Да я так… Может, потанцуем?
– Зачем?
– Хочу с кем-нибудь потанцевать. А ты мне нравишься… Как может понравиться незнакомец, в сравнении с другими незнакомцами.
– Ты же сказала, что знаешь меня.
– Еще я сказала, что хочу потанцевать.
Оглядев набитый битком зал, я произнес: – Ты выбрала неудачное место для танцев. Может, пойдешь в другое?
– Я хочу именно здесь.
– Почему?
– Не знаю. Ты когда-нибудь делал что-то, без полнейшего понятия зачем тебе это, но со стопроцентной уверенностью, что так надо?
– Если ты про танцы, то сейчас у меня нет ни понятия, ни уверенности. – сказал я.
Она улыбнулась и протянув мне руку, сказала: – Пойдем танцевать, Мир.
Я подумал полминуты и решил, почему бы и нет? Мы вылезли из-за стола. Музыканты как раз заиграли быстрее; их солист взбодрился. Девушка, назову ее Анна, повела меня к сцене, как то по лисьему улыбаясь, будто что то задумала. Я иду сзади. Замечу, что вязаное платье идеально подчеркивает фигуру. Не могу оторвать глаз от ее изгибов.
Солист громко запел, какую то дико веселую песню. Анна остановилась. Повернулась ко мне. Рывком выхватила свою руку, и словно взбесившаяся мельница, начала вращаться вокруг себя, махая руками. Потом она, расправила на полную катушку свои крылья, задрала облегающее платье, что бы было удобней танцевать, и начала прыгать и задирать ноги. Анне наплевать, что она толкает людей, а своими крыльями бьет их по лицу. Так люди танцуют только под любимую песню, ну, или, не знаю… когда им на все плевать. Я увидел, что на обеих щиколотках у нее татуировки в виде стягивающих ремешков. Анна затрясла головой в такт барабанам; резко подняла руки, отпустив складки платья, так что оно снова сползло вниз; обняла меня, и мы закружились в быстром танце, наступая друг другу на ноги.
У Анны красивые кари глаза, при нужном освещении кажущиеся черными, густые брови и прямой нос. На вид ей, тридцать-тридцать пять лет. Безупречная кожа, напоминающая цвет оливкового масла. Нижняя часть лица грубовата, но этого почти незаметно, так как Анна всегда улыбается, смягчая черты подбородка. Розовая помада на губах, веки подведены жирными стрелками. Вязанное желто-зеленое платье, демонстрирует до мельчайших подробностей очертания ее фигуры, и при этом полностью его скрывает. Длинные рукава, длинный ворот… До того, как увидеть ее татуировки, я предположил, что у Анны какие-то шрамы или ожоги. Теперь думаю, что на шее и руках у нее те же самые татуировки ремней.
