Отплыв обратно во сны о пещерах Прометея, Марина уже не видела, как растворился в воздухе ее недавний гостеприимный хозяин, как еле проснувшееся солнце начало тушить ночь. Она допивала вторую кружку боржоми, когда в дверь настойчиво позвонили. Вскочив и спросонок удивившись, что спит она в пиджаке и кресле, которых у них дома и не было никогда, она вспомнила. Илья успел оказаться у порога и впустил совершенно пьяного Дениса.
– Прикинь, я где был. Прикинь! Я был… Нет, ты прикинь. Я был там! И, прикинь, она со мной прямо, прикинь, у сцены…
– Я понял, понял, заходи, – ворчливо зашептал ему Леня, – соседи услышат, скажут, алкоголик, неработающий.
– Нет, ты прикинь, и она, прикинь, еще меня тащила….
Марина ощутила невообразимое амбре, которое распространилось по всей квартире. Следом из темноты выпал парень. Черная мантия вся была устряпана в белой штукатурке и, кажется, в остатках рвоты. На небритых щеках виднелись бордовые следы женской симпатии. Глаза у него превратились в щелки, и держался он почему-то за печень. Больше всего ей понравились брови – пшеничные густые, широкие брови. Такие бывают только у честных людей.
– Ой, – сказал он, стараясь не икнуть, – а вы кто?
Быстро прикинув, что объяснять что-то сейчас не время, она ответила, мило улыбнувшись:
– Твоя галлюцинация, малыш. Побуду здесь немножко, не против?
Он закрыл рукой рот и сполз на пол. Илья, не смутившись, перетащил его на уже расправленный диван, стащив мокрые джинсы и вонючие носки. Денис, отключая сознание, успел пробормотать: «Как вы успеваете размножаться….»
И вот, спустя четыре часа, во время которых абсент и к кишечнику-то перебраться не успел, Илья разбудил его мерзким манифестом, да еще и дамочку притащил. Решив ни о чем пока не спрашивать и боясь, как бы абсент не прорвался наверх, он побрел в ванную. Ночные приключения помнились смутно. Интересно, а там, у сцены, было или не было? Если было, то в клуб ему уже не вернуться…. Черт, и надо же было так неосторожно.
Ветров уже горланил в кухне, прилегавшей к стене ванной, про несовершенство современных моделей пассажирских самолетов. Состояние было такое, что хоть дыру делай в стенке, да к соседу за пивом иди. За дверью Илья громко обсуждал качество постельного белья. Кажется, они включили телек, но смеха гостьи слышно не было. Может, заглянуть в окошко? Для чего-то же придуманы эти окна из ванной в кухню. А, идут «Двенадцать стульев» с Гомиашвили. Ну да, у него на рабочем же прямо есть скачанное. Денис познакомился с этим фильмом лет в десять, и с тех пор минимум пару раз в год устраивал себе вечера с Кисой и Осей. При этом, на дух не переносил захаровскую версию, хоть мироновские усики и были прекрасны. Чуть не сверзившись с края ванной, он еще раз глянул на девушку, сидевшую к нему боком. Гостья-то серьезная, даже на свадьбе Бендера и вдовушки не смеется. Стоп! Денис резко рванул кран и окатил себя ледяным душем. Это же сестра Алиски, с которой он не захотел разговаривать. Сквозь ком тошноты стал пробиваться стыд. Он включил воду погорячее и лег, закры глаза и стараясь не шевелить абсент в желудке.
