Убегать непросто | страница 60



– У нас сегодня рок, – сообщила ему девушка с сонными губами, выдавая билет.

– Мне все равно, – ответил он, разглядывая афишу с мартовскими котами.

Будто он не услышал еще с улицы, как гремит местная звезда на своей гитаре.

Клуб, в который Денис пришел, был совсем небольшим. Квадратный коридор с едва втиснутым гардеробом, книжным шкафом и красным кожаным диваном. Направо от входа – туалеты, налево длинный коридор, увешанный звездами двухтысячных, которых, по видимому, слушал арт-директор, и танцпол размером с трехкомнатную квартиру. Самым главным достоинством бара была стойка, где добродушно – лицемерные бармены с ухмылочкой наливали странноватые коктейли, от которых мутнело в голове, но очищало душу. Денис впервые зашел сюда еще до принятия закона о курении и после первой ночи выплюнул легкие и выбросил одежду, насквозь промокшую чужим дымом. Но сам клуб зацепил. То ли смесью музык – от электроклэша до эмбиента, то ли тем, что одиночество можно было разделить рюмкой с барменом, то ли атмосферой квартирных темных углов. Он, правда, в таком не участвовал, предпочитая снисходительно наблюдать прилипшие друг к другу пьяные тела.

Сегодня настроение было решительным. Он заказал двойную Хиросиму и тут же прикадрил носатую рыжеволосую девку. Абсент, замешанный с самбукой, гренадином и секретом от бармена, быстро ударил в тело. Далее тело переместилось к сцене, где народ уже трясся под кавер «the killers». Потом тело отчалило в чиллаут, где на диване, сделанном из ванной, он лез под футболку с надписью «я, королева, твоя мать». Музыка стала громче после третьей Хиросимы, словно кто-то открыл шлюзы, и она хлынула сверху, с потолка, как проливной дождь, прямо на него, в его голову, пропитывая каждый волосок. Он хрипел остатками замерзшего на улице во время перекура горла «хорошие лююююди навсегдаааа останутсяяя в памятии моей», обнимал уже, кажется, двоих разом и искал чьи-то холодные, пахнущие рвотой губы. За четвертую платила футболка. А потом было… Не помню.

– Товарищи! Мы с вами присутствуем сегодня не просто при его пробуждении! Мы присутствуем при величайшем акте позора, при стыде, который должен испытать этот человек! Любой советский гражданин плюнул бы в тебя, товарищ! Ты – образец незнания законов, образ того, что страна нуждается в сухом законе!

Слова доносились словно через вату, но были подобны назойливой мухе, щекочущей лапками тело. Илья разглагольствовать не прекращал, поэтому волей-неволей Денису пришлось разлепить глаза. Оказалось, актерствует Илья на публику. На кухне, за столом сидела гостья. В свете торшера она была ослепительна. Стройная, но не без округлостей, с кошачьими игривыми глазами и длинными, судя по прическе, волосами. Портили ее только глаза – заплаканные, молящие. Она напоминала кошку, что вышла погулять и потерялась. Или дверь была закрыта. Что она здесь делает?