Он снял кастрюлю с плиты и поставил на барный столик. Свет от торшера упал ему на лицо, Денис заметил, что у Ильи отсутствует мочка правого уха.
– Подай перец, – сказал спокойно Илья, проигнорировав взгляд Дениса, – люблю поострее.
Затянувшуюся тишину, в которой было слышно лишь позвякиванье ложек да непрестанное шмыганье носом от Ильи, прервал звонок смартфона.
– Сто по сто главред, – бодрым тоном, в котором, однако, сквозила напускная храбрость, сказал Денис.
Под внимательным взглядом Ильи он нажал на кнопку, но на том конце был не картавый альт главреда. То был незнакомый, властный, с оттенком превосходства, грубоватый голос. Гласные он чуть вытягивал, как турецкое мороженое из бочки. И был абсолютно спокоен.
– Здравствуй, Денис. Как твои дела?
Илья посмотрел в потолок и растворился. Вовремя.
– Не жалуюсь, – осторожно ответил Денис. Он не знал, чего ждать от разговора, но по спине уже наперегонки неслись предательские мурашки.
Шэнь дернул бровью. Крепкий мальчишка. Зайдем с другой стороны.
– Молодец. А я к тебе, Денис. Мне не очень нравится, когда мне делают неприятно. И я стараюсь стереть это из книги судеб. Ты нанес оскорбление китайскому народу своими нелепыми шутками, и я имел право просить о том, чтобы пост был удален. Когда мне сообщили, что ты не считаешь нужным уступить моему желанию, я понял, что лампа сама себя не осветит. Необходимо было предпринять шаги, и я не стал дожидаться, когда вода потечет под камень.Твой начальник оказался более понимающим и рассудительным человеком. Я не приложил больших усилий, чтобы донести до него мысль о том, что шутки над религией не являются приятными. И, честно говоря, я шокирован твоей выходкой. Это упрямство осла! – Денис почувствовал, как поледенел голос. Ему почудился еле уловимый, как запах духов на старых страницах дневника, акцент в интонациях, но лишь на секунду. Пора вступать и ему.
– Интересно, – с ехидцей начал он, – вы считаете, что я устроил выходку из-за пустяка, а вы не варите кашу из-за пустячной картинки, о которой без вас никто завтра бы и не вспомнил?
Денис вспомнил, как в шестом классе Светка Панфилова довела его аж до директора. Она ему тогда жутко нравилась, особенно ее тонкие пальцы с овальными белоснежными ногтями, которыми она играла на пианино. Он и провожать пытался, и написывал ей вконтакте. Даже на восьмое подарил «ферреро». Но она игнорировала его, и все бегала в свою музыкалку. Венька ему тогда и насоветовал – стибрить у нее из рюкзака тетрадку по сольфеджио. Подрисовал к нотам рожки, Лерке из «Ранеток» на обложке корректором новое платье нарисовал. А на последней странице фломастером написал: «Светка, я тебя люблю!» Положил ей на парту и с чувством выполненного долга отправился в коридор. Как она рыдала! Целый урок успокоиться не могла, на биологичку с увещеваниями ее даже не смотрела, потом в туалет ушла, вернулась вся зареванная. Он и сам уже заплакать был готов, Веньке врезал в бок пару раз. Со звонком она сбежала из класса, а вернулась уже с директрисой. После того случая Светку он разлюбил. Ябеда чертова! Директриса ему долбила долго про «загубленный годовой труд», про «творчество, которое ты разрушил». Родителей не вызвала, но опозорила перед всеми. А Светка стояла и улыбалась, слезы блестели, а нос вздернула высоко, мол, козел ты, Гольдман. Так и закончилась его первая любовь. Она потом его на выпускном пригласить пыталась, но это уж извините.
