– Мне все равно с собакой гулять, закину, конечно же их, домой, не переживай.
– Храни тебя Аллах! – залепетала Анора, – вот брат мой приедет, выгонит его наконец, заживем!
Денис выдохнул. Похоже, она даже не поняла, о какой собаке речь. Ему же лучше – не оправдываться в очередной раз.
Илья наблюдал за сценой, лежа на диване. В руках у него была книжка, с которой смотрела рыжеволосая кокетка, сложившая молитвенно руки в белых перчатках. Денис предпочитал электронный формат в литературе, а потому библиотеку его составляли хозяйские книги или случайно забытые. Эту притащила со смены мама, кажется, что-то про аптекаря и его любовника. Он сильно удивлял Дениса своей образованностью. Денис, как и все молодые, времена родителей-то представлял как Мезозой, а что говорить о 1917? Поэтому он крайне удивился и тому, что Илья читает, и как жадно читает, и как легко он обучается современному сознанию. Ноут так вообще стал его любовью. Научившись кликать мимо порнухи и рекламы, Илья много и жадно читал, впитывая информацию и поражая Дениса новостями. Денис уже привык к нему и воспринимал галлюцинацию как приятного собеседника и провинциального друга, который до сих пор хлопает льющейся из крана горячей воде и не хочет признавать, что Ленин мертв.
– В тебе, оказывается, есть что-то человеческое, товарищ, – иронично сказал Илья, – осталось выяснить автора писем маме, и вообще будешь супергероем. Этим. Батманом!
– Бэтманом, – машинально поправил его Денис. Он открывал следующее письмо, адресованное ему.
«Еще немного, и мы перейдем к действиям».
К черту! К черту приставучих сук, лучше действительно выйти на улицу. Он глянул во двор. Солнце уже хотело нагревать землю, но ему пока не удавалось до конца растопить сибирский снег, и поверхность превращалась в кашу-убийцу обуви. Народ, как обычно, был от кутюр: кое-кто уже успел принарядиться в весенние короткие «прощай, почки», девчонки пытались дощеголять шубами, уже выставленными на «авито». Прошел мужик в тапочках и шортах, не подозревая, что ларек за площадкой позавчера снесли.
– Меня возьми, – услышал он голос Ильи.
– Будто ты меня спрашивать будешь, – фыркнул Денис, набрасывая черную мантию, служившую ему демисезонной курткой.
На правой половине светилось пятно от кофе, но рыться в шкафу в поисках пуховика не хотелось. Во дворе Анорины дети лепили из грязи снеговика, пытаясь поставить ему на голову дырявое ведро, видимо, с мусорки. Илья с неудовольствием рассматривал компанию парней лет девятнадцати, громко гоготавших над поскользнувшейся старушкой. Они шли по раздробленному, дырчатому асфальту, рассматривая плоды фантазии жителей, благоустраивавших двор по своему вкусу.
