Шэнь сидел на крыше рояля, всматриваясь в голубые горы, отражавшие и отражавшиеся в великой реке. Люди казались мелкими, высота делала их движущимися точками, сиюминутной мошкой, беснующейся в полете. Ему нравилось приходить сюда и пить в одиночестве чай с вялеными помидорами. Он представлял себе Китай – великий и далекий, который полюбил всею душой. Иногда он брал томики стихов и воображал, что понимает их.
«Какая тяжесть на душе, как горько я тоскую!
Давай отправимся с тобой на радость в дальний путь.
Взойдем навстречу облакам на башню смотровую,
Чтоб на узорный павильон издалека взглянуть.
Убором зелени густой оделась даль лесная,
Туман редеющий поплыл клубами вдоль реки.
Шевелит лотосов ростки рыбешка озорная.
Пропали птицы, и цветы роняют лепестки.
Благоуханного вина не наливай мне в чашу.
Смотрю на цепи синих гор, и ничего нет краше!», Се Тяо.
Пробежав глазами знакомые строки, он оставил книгу и залил прозрачный чайник кипятком. Вкуснее всего листы раскрываются в плоском чугунном, но Шэнь предпочитал стекло. Ему нравилось наблюдать за тем, как жухлые, скукоженные листы, опалившись водой, в мгновение становятся блестяще-зелеными. Являя миру свою красу, они каждый раз напоминали Шэню, что расшевелить человеческое существо может только опасность, драйв, адреналин. По вантовому мосту неспешно шли люди. У берега, он не видел, но знал, плавали жирные утки, которых кормили те самые, что спускались с моста. Хлопали в ладоши, когда зеленоголовые селезни подплывали ближе, смеялись над дерущимися за кусок хлеба. А если бы их закрыть на этом самом мосту с этими самыми утками? Сколько потребовалось бы времени, чтобы развлечение превратилось в необходимую еду? И кто оказался бы самым кровожадным?
– Папа, когда мы поедем домой? У меня вечером скайп с англичанами, а я еще не писал ничего. И надо заехать в dhl.
Услышав этот голос, Шэнь, как всегда, улыбнулся уголками губ. Единственный в мире человек, который им распоряжается. Оглянувшись, он в который раз удивился, как в мать удался Роман: высокий не по своим годам, уже выше всех в классе. Пока еще в нем не заговорил подросток, он серьезен и идет к цели. Собрался стать дипломатом – последствия прошлогодней поездки в Европу. Шэнь какое-то время пытался настаивать на изучении китайского наряду с остальным, но сын сообщил, что пока в планах английский, потом, возможно, японский. Переубеждать его, как и Шэня, обычно бесполезно.
– Что на этот раз ты решил освоить? – спросил он, впрочем, не вставая.
