…Во дворе их заметили сразу же, окружили, запричитали. Сашку повели греть и мыться. Лешка сам не заметил, как уснул с довольной улыбкой на лице. Именно он нашел сестру, именно он стал ее спасителем! У него тоже есть интуиция! Сто пудов быть ему великим сыщиком.
Лешка снова проснулся, когда Сергею приспичило отлить и, спотыкаясь и чертыхаясь, пьяный начал задевать стены и мебель. Что-то несколько раз с грохотом упало, что-то разбилось. Мать помогла сыну найти дорогу во двор, разрешив облегчиться с крыльца прямо на свои любимые гладиолусы. Лешка услышал, как за тонкой стеной Сашка испуганно спрашивает: «А он точно меня не накажет?». «Да за что тебя наказывать? Спи, наконец!» – ответил голос его матери. Баба Лена помогла Сергею добраться до кровати. Он сразу же отрубился и снова раскатисто захрапел.
– Как она? – мать и дочь обе пришли на кухню глотнуть воды.
– Плохо, – сообщила Надежда.
– Что, температура? Столько провела в грязище да в холодище!
– Да не в этом дело. То есть, явно не только в этом. Сашку до сих пор трясет, и она как бредит – повторяет, что папу подменили!
– Вроде не припадочная? Была. Или это от температуры? – озабоченно заметила баба Лена.
– Мама, ты лучше иди поспи. Отдохни хоть немного. Мы все здорово вымотались, но я о тебе переживаю. Я сама с маленькой посижу.
– Как знаешь. Только баловство это! Ты бы ее не отвлекала, она бы и уснула, – сердито заметила бабка.
– Не думаю, – тяжело вздохнула Надежда.
Лешке снова стало тревожно. И он стал прислушиваться, о чем говорят его мать и Сашка:
– Утром он скорее всего сам не вспомнит, что там было вчера. И ты не напоминай, – советовала племяннице Надя. – Проснется – вот и будет снова твой прежний папа, не переживай. Это алкоголь так на людей действует: у них словно мозги с катушек съезжают.
– А что, если он напьется снова? Мне теперь так страшно!
– Часто ты отца пьяным видела?
– До вчера ни разу.
– Ну, значит, повезло. А наш с Серым батя любил это дело…
– Мне кажется, у меня что-то сломалось, – после паузы снова послышался Сашин голос.
– Где? – обеспокоенно спросила Надежда.
– Тут. Вот здесь.
– Ребра, что ли?
– Нет, внутри. Там болит…
Надя вдруг рассмеялась: – Ну, ты даешь! Актриса. Мала ты еще, чтобы сердце у тебя болело! Да что ты вообще знаешь про боль?! Папка тебе не рассказывал, как его наш батя по пьяной лавочке драл ремнем, как сидорову козу? Он к Сережке был по особому строг…
– Не любил его? За что?
– Да не то чтобы не любил… Он в нем самого себя видел. Повторял, что горбатится тяжело, чтобы сын имел возможность учиться. Что Сережке в этом завидует. Он хотел, чтобы сын его в жизни чего-то добился. Раз уж сам не смог… Я-то замуж выйду, понятно, баба – дети, а Серегу он учиться заставлял. А напьется, так лютует. И что хочет – вообще непонятно: то уроки садись учи, а спустя минуту: «Ты почему до сих пор дров не наколол? Снимай штаны, гаденыш!». Но ничего, видишь – выросли мы и при таком отце. Все у нас в порядке. А тебе вообще повезло: папка почти не пьет, и небитая растешь. Я тебе сейчас открою тайну, – Лешка сразу же встрепенулся и стал вслушиваться с особым усердием:
