Хочу спросить, но не хочу искать его. Хочу знать, но не хочу спрашивать.
Он все еще остается тем человеком, что привел меня сюда. Тем человеком, который угрожал убить Либби. Который убил того мужчину, не колеблясь ни секунды.
Даже если он не может лгать, ему нельзя доверять.
Я осматриваю сумку с вещами, которые он принес мне из моей комнаты. По большей части, выглядит так, будто он обыскал мой прикроватный столик. Набор для вязания крючком, несколько моих мягких игрушек, блокнот для рисования и карандаши, стопка книг, которые я всегда там держала. Некоторые из них мне еще предстояло прочесть, а некоторые я так часто перечитывала, что запомнила отрывки. «Лев, Колдунья и Платяной шкаф», «Приключения Алисы в стране чудес», «Питер Пэн и Венди».
Последняя книга была прекрасно иллюстрированным изданием, старым и пропитанным историей, намного лучше, чем хлипкий экземпляр в мягкой обложке, который я до дыр зачитала много лет назад.
Это моя любимая. Она пришла ко мне в день моего тринадцатилетия, завернутая в красивую бумагу с рисунком из листьев. Записки не было, но надпись длинным, изящным почерком гласила: «Дорогая Персефона, иногда мне хочется, чтобы ты никогда не взрослела».
Она не была подписана, но в то время я была убеждена, что она досталась мне от матери. Никто, кроме папы и бабушки, никогда не говорил, что хотел бы, чтобы я не взрослела. Это было так по-родительски сказано. От кого еще она могла быть?
Я не рассказала об этом папе. Не сказала, потому что не хотела ошибиться. Не хотела узнавать, что он отправил ее и, возможно, заставил кого-то другого подписать ее, как письмо Санта-Клауса, предположение, что его отправила моя мать, не было откровенной ложью.
Я сложила единственную ее фотографию, которая у меня была, в суперобложку и перечитывала каждый раз, как скучала по ней.
Люди говорят, нельзя скучать по тому, чего у тебя никогда не было, но я скучаю по своей матери всю свою жизнь. Я так мало знаю о ней, только то, что она и мой отец познакомились, когда он был в творческом отпуске на Крите. Ее звали Дафна. У меня ее кудри и улыбка, а у нее есть частичка меня, которую я не могу назвать. Они встречались несколько месяцев, а потом он вернулся в Лондон.
Год спустя она появилась на пороге его дома со мной в придачу. Следующая часть истории была смягчена и рассказана мне мелкими фрагментами на протяжении нескольких лет, когда я стала достаточно взрослой, чтобы лучше понять, когда папа смог найти более убедительный способ объяснить, почему она не могла оставить меня.
