— Хорошо, — говорит он с непроницаемым выражением лица, — я принес тебе кое-что еще, — он открывает дверь и показывает на пару сумок. — Я бы извинился за вторжение в твою личную жизнь, но…
— Ты похитил меня. Мы выше этого. Конечно.
Он морщится, но я не обращаю на это внимания. Одна из сумок дергается и мяукает.
— Пандора! — я спешу высвободить ее. Кошка выскакивает и прыгает мне на руки, вскоре ее мяуканье превращается в мурлыканье. — Ты принес мою кошку?
— Надеюсь на это. Я немного переживал, что по ошибке взял соседскую. Или изменяющую форму гадюку.
— Моя кошка. Знаешь, мой отец мог бы присмотреть за ней.
— Я подумал, что тебе может понравиться компания.
Странно, почти заставляет задуматься. Это не то, что сделало бы большинство похитителей. Нет, если только…
— Это какие-то твои странные предпочтения? Похищать случайных смертных девушек, а после пытаться произвести на них впечатление, делая вид, что тебе действительно не все равно? Что-то типа Красавицы-и-чудовища или стокгольмского синдрома? Да? Ждешь пока они влюбятся в тебя, и тогда…
— Что? Нет, нет, вовсе нет. Клянусь, — он смотрит на меня так, будто это должно стать концом разговора.
— Как будто я верю в это.
Он выглядит смущенным.
— Я не могу лгать.
— Что?
— Фейри. Вполне классическая черта, полагаю. Мы не можем говорить неправду.
Я прищуриваю глаза.
— Откуда мне знать, что ты не врешь об этом?
— Я… хм. Полагаю, это справедливо. Тебе придется решить это для себя. Или попытайся уличить меня во лжи, — в его глазах появляется блеск, когда он предлагает это.
Хорошо. Попробуем.
— Любимый цвет?
— Черный.
Конечно.
— Любимая еда?
— Жареная оленина с гранатом.
— Любимое время года?
— Весна.
Это удивляет меня. Трудно представить себе этого одетого в черное парня, скачущего под солнечным светом, вдыхающего запах ромашек. Если пытается убедить меня, что не может лгать, ему следовало выбрать что-то более правдоподобное.
— Любимая книга?
— Ничего такого, что ты могла бы ожидать, — говорит он с блеском улыбки.
— Второе имя?
— Я не собираюсь тебе его говорить.
— Тогда лучший друг детства?
Услышав это, он колеблется, его губы застыли.
— Это не должно было стать тупиком.
— Думаю, нет, — он проводит рукой по волосам, и прядь цепляется за порез. Его руки усеивают мелкие царапины.
Я опускаю Пандору на кровать и невольно делаю шаг к нему.
— Господи, что случилось с твоими руками?
Он пристально смотрит на меня, словно ответ должен быть очевиден.
— Твоя кошка. Твоя кошка случилась с моими руками. Она
