Они постояли ещё немного, поплевали с пристани в реку, потом Сирко сгрёб в охапку Гурчиковы шмотки и они ушли, тихо матерясь на загубленный вечер.
Гурчик плыл так быстро, как только мог, рассекая поток частыми гребками, круглая голова его моталась из стороны в сторону, от напряжения он начинал зыдыхаться. Отдалившись от пристани, освещённой одиноким фонарём, он быстро потерял девушку из виду и плыл почти наугад, подталкиваемый вначале диким желанием, а теперь гордостью и злобой. Где-то впереди время от времени слышал он тихий смех, других звуков не доносилось до его чутких во тьме ушей – чёртова девка плыла бесшумно, словно рыба. Раза два пацаны окликнули его с пристани, потом затихли. Заблукать Гурчик не боялся – реку он знал с малолетства, знай плыви себе поперёк течения, только чуть наискось, чтобы не сносило; слева вдалеке огни плотины, справа, вниз по течению, мост – вот и вся нехитрая география. Он миновал Камень, небольшую скалу посреди речки, Гурчик узнал место по обычному тут бурлению. Пацанами заплывали они сюда со своего берега и сигали потом с верхушки вниз. Течение здесь закручивалось и убыстрялось, обдавало опасным холодком из глубинных водоворотов, ему следовало поднажать, чтобы миновать стремнину. Кто-то невидимый вдруг тронул его за ляжку, Гурчик вздрогнул, трепыхнулся, закрутил головой. Она вынырнула тут же, прямо перед ним – лицом к лицу, неожиданная. Гурчик почувствовал на себе её тёплое дыхание, и прежнее желание разом вернулось к нему.
– Ты хотел мне что-то показать, – прошептала девушка сквозь смех, – так покажи.
Гурчик ощутил у себя в паху её руку и застонал.
– Ого, – сказала она, – да тут целое бревно, немудрено, что ты так хорошо держишься на воде.
– Давай… выберемся… на камень, – выдавил он с трудом сквозь одышку.
Она снова нырнула и под водой обогнула его гибкой змеёй из плавней. От касаний её кожи Гурчик захрипел и почувствовал, что умрёт на месте, если не овладеет ею немедленно. Он забился, избавляясь от трусов, потом сделал попытку ухватить её, но руки его схватили лишь воду.
– Расслабься, любчик, – зашептала она Гурчику в ухо, – доверься мне.
– Кто ты такая, – спросил он тревожно, – как тебя зовут?
Она снова засмеялась, а потом сказала:
– Навка, меня зовут Навка.
Гурчик не успел вслух подивиться странному имени – Навка прижалась к нему гладким своим телом и крепче крепкого ухватилась за тяжко набухший стебель. С надеждой потянулся Гурчик к Навкиным мокрым губам, но поцеловал сырой речной воздух, а толстый стебель запульсировал вдруг и увял в сильных её пальцах. В тот же миг тело Гурчика свело сладчайшей корчей, весь он выгнулся дугой и излился в реку коротким криком.
